С научными дисциплинами дело обстоит совсем иначе.
Глава восемнадцатая Чародеи и их ученики: естественные науки во второй половине двадцатого века
Глава восемнадцатая
Чародеи и их ученики: естественные науки во второй половине двадцатого века
– На ваш взгляд, в современном мире есть место для философии? – Разумеется, но при условии, что она будет базироваться на актуальном научном знании и его достижениях. <…> но философы не могут изолироваться от науки, которая не только колоссально расширила и преобразила наше видение мира и жизни, но и коренным образом изменила правила, по которым функционирует мышление.
Автор работы по газовой динамике, написанной при поддержке Фонда Гуггенхайма, заявил, что задачи его исследования были в основном продиктованы нуждами военной промышленности. С этой точки зрения, подтверждение следствий общей теории относительности Эйнштейна является просто увеличением “точности баллистических ракет за счет объяснения незначительных гравитационных эффектов”. Иначе говоря, после Второй мировой войны физики вплотную занялись проблемами, имеющими практическое военное значение.
I
I
Никогда раньше наука не развивалась столь бурно, а повседневная жизнь не была столь зависима от научно-технического прогресса, как в двадцатом веке. Но ни в одну историческую эпоху после отречения Галилея человек не находился в более сложных отношениях с наукой. А значит, историку двадцатого века придется искать объяснение этому парадоксу. Но прежде чем начать, определим масштабы этого феномена.
В 1910 году общее количество немецких и британских физиков и химиков составляло около восьми тысяч. К концу 1980‐х годов во всем мире число ученых и инженеров, занятых в различного рода исследовательских проектах, достигло пяти миллионов. Около миллиона ученых проживало в США, ведущей научной державе, и несколько больше – в Европе[190]. При этом даже в развитых странах относительное число ученых оставалось незначительным. А вот абсолютное число выросло весьма существенно – с 1970 года оно увеличилось (даже в развитых странах) примерно в два раза. К концу 1980‐х годов ученые образовали своего рода “вершину айсберга” научно-технических кадров, порожденных невиданной революцией в образовании второй половины двадцатого века (см. главу 10). Ученые составляли около 2 % всего населения земного шара и примерно 5 % населения США (UNESCO, 1991, Table 5.1). “Пропуском” в академический мир являлась защита кандидатской диссертации, ставшей критерием принадлежности к научной среде. В 1980‐е годы в развитых странах Запада в год в среднем защищалось 130–140 таких диссертаций на миллион жителей (Observatoire, 1991). Даже наименее социально ориентированные из них выделяли на научные исследования астрономические суммы (в основном из общественных фондов). Ведь до начала 1980‐х годов только США имели возможность в одиночку проводить дорогостоящие фундаментальные исследования.