Тем не менее во второй половине двадцатого века самые сложные и непостижимые научные открытия практически сразу превращались в технологии. В частности, изобретение транзистора (1948 год) явилось побочным продуктом исследований в области физики твердого тела, а точнее электромагнитных свойств анизотропных кристаллов (через восемь лет исследователи получили Нобелевскую премию по физике). Лазер (1960) появился не в результате исследований по оптике, а в процессе работы над созданием вибраций молекул в резонансе с электрическим полем (Bernal, 1967, р. 563). Создатели лазера в свою очередь получили Нобелевские премии по физике, так же как и – с большим опозданием – советский ученый (работавший также в Кембридже) Петр Капица (1978). Капице была присуждена Нобелевская премия за исследования в области низкотемпературной сверхпроводимости. Во время Второй мировой войны американцы и англичане поняли, что значительная концентрация ресурсов может в рекордно короткие сроки решить самые сложные технологические проблемы[194]. После войны это переросло в соперничество высоких технологий – какими бы дорогостоящими ни были подобные проекты. Соперничество велось прежде всего в военной сфере, а также в некоторых других областях, повышавших национальный престиж (в частности, в сфере космических исследований). Это в свою очередь ускорило претворение лабораторной науки в технологии, которые зачастую имели огромный потенциал для использования в повседневной жизни. Хороший пример такого ускорения – лазеры. Они появились в 1960 году в результате лабораторных исследований, а уже к началу 1980‐х началась продажа компакт-дисков. Биотехнологии развивались еще быстрее. Технология создания рекомбинантной ДНК, т. е. комбинирования генов одного вида с генами другого вида, было впервые опробована на практике в 1973 году. Менее чем через двадцать лет биотехнологии превратились в самую финансируемую область медицины и сельского хозяйства.

Более того, во многом благодаря колоссальному росту информационного потока, научные открытия все быстрее превращались в технологии, которые можно было использовать, совершенно не понимая принципов их работы. Образцом современного высокотехнологичного устройства являлся набор кнопок (или клавиатура) с полной “защитой от дурака”. Достаточно нажать несколько кнопок – и запускается самообучающийся и, насколько это возможно, независимый процесс. Ограниченных и ненадежных навыков или интеллектуальных способностей обычного человека уже не требуется. В идеале процесс мог быть запрограммирован так, чтобы целиком и полностью обходиться без человеческого вмешательства – за исключением ситуаций, когда что‐то пошло не так. Типичный пример подобного снижения роли “человеческого фактора” – кассы супермаркетов 90‐х годов двадцатого века. Кассиру нужно лишь определить номинал банкнот и монет местной валюты и ввести в кассовый аппарат количество покупаемых товаров. Автоматический сканер переводит код покупки в ее стоимость, суммирует стоимость всех товаров, вычитает ее из суммы банкнот, предложенных покупателем, и сообщает кассиру сумму сдачи. Технологический процесс, стоящий за этими операциями, чрезвычайно сложен и основан на согласованной работе тонкого оборудования и сложного программирования. Но при отсутствии поломок это чудо технологии двадцатого века не требует от кассира ничего, кроме знакомства с количественными числительными, минимальной концентрации внимания и достаточно развитой терпимости к скуке. Даже грамотность необязательна. Кассиры не знают и не хотят знать, какие неведомые силы требуют от них сообщить покупателю, что сумма покупки составляет 2 фунта 15 пенсов, и выдать 7 фунтов 85 пенсов сдачи с 10 фунтов. Для работы на кассовом аппарате не нужно знать его устройство. Ученик чародея может больше не страшиться своего невежества.