Все заключенные в Мондорфле-Бене, за исключением нашей небольшой группы, подчинялись коменданту, американскому полковнику Эндрюсу. Он предпринимал все возможное, чтобы заполучить нас к себе, и в итоге ему это удалось. Его первым приказом было обыскать мой багаж и конфисковать все те предметы, с помощью которых я мог повеситься или совершить членовредительство. Под расписки забрали все мои ценные вещи. Он приказал отправить моего камердинера, который был со мной 24 года и никогда не служил в армии, в лагерь для военнопленных. Я послал письменный протест, но все было напрасно.

9 августа нас снова перевели, на этот раз в Висбаден; последнюю ночь на старом месте мы провели в отеле «Палас» Мондорфа. Зачем это было сделано? Двадцать пять человек из нас расположились в двух виллах в мирном небольшом городке. Я попал в дом известного врача-окулиста, где я мог принять ванну. За общим обеденным столом и во время наших прогулок в саду я познакомился с принцем Филиппом Гессен-Румпенхаймским, зятем короля Италии Виктора-Эммануила III; Шверин фон Крозигом, рейхс-министром финансов Германии; генерал-фельдмаршалом люфтваффе Альбертом Кессельрингом; генерал-полковником Йоханнесом Бласковицем, гросс-адмиралом Карлом Дёницем и другими старшими офицерами военно-морского флота. От принца Филиппа, жена которого трагически погибла в концентрационном лагере, я узнал подробности о страданиях узников Маутхаузена и о том, что мой сын после освобождения был переправлен на Капри. Миклош в концлагере был уверен, что его казнят, но достойно выдержал все физические и моральные пытки.

Гросс-адмирал Дёниц, с которым я близко сошелся, был чрезвычайно интересным человеком. Он рассказал мне подробно о том времени, когда он стал главой правительства во Фленсбурге и предпринял последнюю напрасную попытку добиться перемирия на Западе, чтобы чуть подольше продержаться на Востоке[106]. Дёниц также рассказал мне о войне субмарин. Я был удивлен, когда узнал, что с осени 1939 г. до начала 1940 г. принимали участие в военных действиях всего от 30 до 40 подводных лодок. Первый этап подводной войны закончился, когда у британцев появились радары, а вслед за этим на лодки поставили шнорхель – устройство для работы двигателя под водой. Дёниц оценил число погибших подводников в 25 тысяч человек из 40 тысяч общих потерь флота. Вскоре его перевели из Висбадена в другое место. Мне довелось еще два раза встретиться ним. По просьбе других морских офицеров я занял его освободившуюся комнату.

Мой первый допрос состоялся незадолго до его отъезда 28 августа, после почти четырехмесячного заключения. Ведшего допрос приятного американского майора особенно интересовала роль Венгрии в войне, насколько она была важна, а также подробности моего ареста Гитлером. Благодаря его доброму ко мне отношению я вскоре получил первое письмо от моей жены с тех пор, как я покинул замок Хиршберг.