Затем меня перевели в Оберурзель, поблизости от Франкфурта-на-Майне, лагерь, который его узники вспоминали с отвращением. Нас было человек пятьдесят с достаточно хорошими условиями проживания, нам разрешалось играть по вечерам в бридж. Но независимо от звания и возраста заключенного, каждому приходилось заниматься черновой работой – проводить уборку комнат, например. Сначала морской офицер, а после его отъезда вице-адмирал, несмотря на мои протесты, всегда очень вежливо настаивали на том, чтобы сделать за меня мою часть работы. 24 сентября нас посадили на грузовик и повезли в новое, неизвестное нам место заключения. Им оказался Нюрнберг.

Я вспомнил известную фразу Данте «Lasciate ogni speranza voi ch’entrate» («Оставь надежду, всяк сюда входящий»), когда мы оказались за высокими стенами на тюремном дворе пятиэтажного пенитенциарного учреждения. Здание имело форму креста. Нас разместили в камерах одиночного заключения в одном из крыльев здания.

Несмотря на то что полковник Эндрюс заверил нас, что мы являемся только свидетелями, прошло три недели, прежде чем нас перевели в другое крыло. Камеры там выглядели так же, но двери оставались открытыми, и утром и вечером нам разрешали двухчасовую прогулку, особенно приятную в эту прекрасную осень 1945 г. Было менее приятно стоять в огромной очереди за едой, хотя немцы отдали распоряжение, чтобы мне не приходилось ждать. Мы должны были сами мыть свою посуду в огромных баках, к чему мы скоро привыкли. Все же мы не были отмечены клеймом «военные преступники», которые ходили в наручниках в сопровождении охранников. Не было в наших камерах и такого, чтобы свет горел с вечера до утра, как это было принято у них. Нам выдавали мыло, чистое белье, бритвы. Умывальники, душевые и хозяйственные комнаты значительно улучшали наш быт. Мы могли писать письма, и я поддерживал постоянную связь со своей семьей.

Среди свидетелей были генералы и фельдмаршалы, дипломаты, министры и государственные секретари. Были организованы небольшие группы по изучению языка, а любители шахмат провели турнир. Менялись книгами, и разгорались оживленные дискуссии по поводу новостей, о которых мы узнавали из американской газеты для солдат Stars and Stripes – о первой сброшенной атомной бомбе, например, или об окончании войны на Дальнем Востоке.

В это время в Венгрии были проведены выборы, которые, к удивлению коммунистов и могущественного маршала Ворошилова, закончились убедительной победой Независимой партии мелких хозяев, получившей абсолютное большинство голосов. За нее голосовали все патриотически настроенные избиратели. Это был их ответ на коммунистические методы «освобождения», и это было явным выражением духа независимости венгерского народа. Те круги, кто верил в возможность установления демократии в Венгрии, вскоре испытали разочарование. Своим поведением Золтан Тилди, глава Независимой партии мелких хозяев, облегчил приход коммунистов к власти. Когда мы говорили о Венгрии в Нюрнберге – и мне было задано множество вопросов, – я нашел в немецких слушателях, товарищах по заключению, полное понимание того переломного момента, который переживала моя страна.