Продолжаем читать дневник полковника Китаева, 11 августа 1943 года: «В Бетховенском зале Большого театра тт. Ворошилов К. Е. и Щербаков А. С. в присутствии Председателя Всесоюзного Комитета по делам искусств при СНК СССР т. Храпченко заслушали первые представленные восемью композиторами произведения. Порядок прослушивания представленных гимнов был такой: композитор, исполняя свое музыкальное произведение на рояле, исполнял одновременно и слова, причем другие соревнователи в зал не допускались. Впоследствии этот порядок был изменен и все прослушивания происходили в присутствии вызванных на этот день композиторов и поэтов. По мнению тт. Ворошилова К. Е. и Щербакова А. С. и единодушному признанию всех присутствовавших композиторов и поэтов, ни один из первоначально представленных вариантов не отвечал предъявленным требованиям». И так — чуть ли не каждую неделю, а выводы были скупыми и пессимистичными: «товарищ Ворошилов отмечает неудовлетворительную работу Союза советских писателей и Союза советских композиторов по созданию нового текста и музыки гимна».

Правительственная комиссия во главе с Ворошиловым все заседала и заседала в Бетховенском зале. Маршал и его коллеги занимались тем, что с утра до вечера прослушивали отобранные (но не отборные, прямо скажем) тексты и музыку, которой было гораздо больше, так как ряд плодовитых композиторов прислали несколько вариантов, в частности, Арам Хачатурян аж семь. Другие использовали семейный подряд — композитор Александр Александров привлек к написанию гимнов своих сыновей Бориса и Владимира. Принял участие в творческом состязании даже родной брат Вячеслава Молотова — композитор Николай Нолинский. Из Узбекистана прислали 16 вариантов музыки, из Казахстана — 14, но больше всего — из Москвы. Всего же было представлено более 220 вариантов. Складывается ощущение, что писали все, кто умел записывать ноты. Конкурс превратился словно во всесоюзную рулетку, а Большой театр — в казино, где выигрыш сулил не миллион, а особую привилегию считаться автором первого советского гимна со всеми вытекающими последствиями.

Но самое интересное, что написать музыку было проще, чем ее прослушать — настолько трудоемким оказалось прослушивание гимнов. Занятие это было не из простых, учитывая специфичность состава жюри и требований, предъявлявшихся к музыке Ворошиловым: должно быть просто, понятно и торжественно. Члены жюри могли и сами запросто угодить в психбольницу: поди-ка послушай все 220 гимнов подряд. К тому же уже с осени 1943 года прослушивание проходило в три этапа: сначала слова очередного гимна пел хором ансамбль Александрова, после чего вступал оркестр Большого театра под управлением Мелик-Пашаева. На третьем этапе звучало сводное исполнение текста и музыки. На исполнение каждого гимна, включая собственно сам процесс, подготовку к нему и обсуждение, отводилось полчаса. Вот один из примеров: