Почти все аргументы, когда-либо приведенные в защиту имперских устремлений, были использованы Сепульведой. Даже чисто прагматический аргумент экономического развития нашел себе место в его труде. Испанцы завезли в Индии вьючных животных, начали разрабатывать рудники и научили индейцев эффективным методам ведения сельского хозяйства. Разумеется, они и сами извлекали для себя выгоду, хотя Сепульведа говорил суровые слова в адрес конкистадоров, вдохновляемых auri inexplebili cupidiate (лат. ненасытная жажда золота). Силу его аргументов нельзя отрицать. Главным их недостатком было то, что они имели тенденцию слишком многое доказывать. Его холодные и резкие рассуждения вызывали немного ответных откликов (за исключением более восприимчивых колонистов, которые справедливо считали Сепульведу защитником их интересов; городской совет Мехико прислал ему письмо с поздравлением и выражением благодарности). Многие его современники и большинство историков считали его апологетом неприкрытого рабства. Его теория о естественном рабстве была отвратительна большинству испанских богословов и юристов-теоретиков. Великий Суарес расправился с ней коротко: hactenus tamen, ut existimo, tarn barbarae gentes inventae non sunt (лат. однако до сих пор, насколько можно судить, до такой степени варварских народов не существует). Несомненно, Сепульведа писал, не зная условий в колониях, и использовал чисто теоретические аргументы в поддержку системы, которая прибегала к практике ужасающе жестокого обращения. Безусловно, он также признавал справедливость порабощения пленных, взятых при подавлении восстания или во время несправедливой войны, – это было право завоевателя, признанное всеми в те времена. Однако к этому он добавил предостережение, что порабощение больше не является достойной уважения практикой среди христианских народов и что многие индейцы, вероятно, оказывали сопротивление, искренне полагая, что у них самих есть обоснованная причина вести войну. Порабощение этих людей, безусловно, будет несправедливым. Сепульведа в своих письмах выражал свое бурное несогласие с теми, кто обвинял его в жестокости в этом вопросе. Он предлагал не порабощать, а «поделить индейцев в городах и сельской местности среди уважаемых, справедливых и рассудительных испанцев, особенно среди тех, которые способствовали приведению их к повиновению новой власти, чтобы они имели возможность обучать своих индейцев добродетельным и гуманным обычаям и христианской религии, которую нельзя проповедовать силой оружия, а следует распространять путем наставления и личного примера. В обмен на это испанцы могут использовать труд индейцев для выполнения задач, необходимых для цивилизованной жизни». По мере того как индейцы больше узнавали про христианскую религию и знакомились с европейскими обычаями, они должны были получать и большую свободу – liberius erunt liberaliusque tractandi ministry; хотя Сепульведа и сомневался, что они когда-нибудь будут способны к самоуправлению в европейском понимании этого слова.