В памфлете, озаглавленном Erudita explication подробно рассматривается этот вопрос об отчуждении королевской собственности и юрисдикции и решительно отвергается право короля передавать власть над какой-либо частью своего государства или каких-либо своих подданных, или их собственность другим лицам или отчуждать какую-либо собственность государства или – за исключением особых обстоятельств – какую-либо часть королевского наследства. Лас Касас толковал отчуждение в самом строгом смысле. Продажа должностей была отчуждением власти и, как бы широко она ни была распространена, являлась несправедливой и незаконной. Encomiendas, дававшие частным лицам королевские полномочия и власть над индейцами, противоречили разуму, естественному праву и законам Испании.

Индейцы, равно как и народ Испании, были для Лас Касаса естественными подданными испанской короны и обладали с момента своего подчинения испанцам всеми гарантиями свободы и справедливости, предоставляемыми испанскими законами. Они также были обязаны сохранять верность и выполнять обязанности испанских подданных, и Лас Касас утверждал, что с интеллектуальной точки зрения они полностью способны выполнять эти обязанности и принять католическую веру. Поэтому в его идеальной миссионерской империи индейцы должны были жить в своих собственных деревнях, управляемых своими caciques (исп. вождями) под контролем королевских чиновников, которые должны были отправлять правосудие, обучать их европейским обычаям и препятствовать варварским обрядам. Церковь должна была свободно и мирно заниматься своей работой – обращением язычников в христиан и духовным окормлением. Европейцы как частные лица – если их вообще пускать в Индии – должны были жить отдельно от индейцев своим собственным трудом. Лас Касас не давал колонистам никаких привилегий, кроме привилегии тяжелого труда, и никаких особых наград, кроме духовного совершенствования.

Эта идеальная империя Лас Касаса была явно далека от американской реальности. Интересы encomenderos, чиновников-собственников и городских советов были хорошо защищены. Первые административные эксперименты, которые правительство разрешило провести на основе теорий Лас Касаса на острове Эспаньола и в Кумана, закончились – и это неудивительно – неудачами. От его агитации нельзя было просто отмахнуться, как от причуды фанатика. У него были могущественные друзья. Его горячая настойчивость могла сломить и противодействие, и безразличие. Некоторые его идеи были близки Карлу I (V) и его советникам-церковникам и взывали к чувству гуманизма. Положения Новых законов от 1542 г., положившие конец encomiendas, вероятно, были чем-то обязаны Лас Касасу, и его идеи нашли также поддержку в Риме, особенно в булле Sublimis Deus от 1537 г., которая осудила как еретическое мнение об индейцах как о неразумных и неспособных к принятию Веры. Эти знаки одобрения «в верхах» помогают объяснить ту ненависть, с которой Лас Касаса преследовали испанцы в Новом Свете. Старые конкистадоры и колонисты считали его идеи серьезным вызовом не только их средствам к существованию, но и их респектабельности. Эти люди ни в коем случае не были поголовно авантюристами-головорезами. Многие из них реально гордились своими достижениями и считали себя защитниками цивилизации и религии от жестокого и суеверного варварства. Эти идеи тоже имели своих защитников-теоретиков, среди которых самым выдающимся был Хуан Хинес де Сепульведа.