– Какую ценность? Она ведь к ней ни разу не подбиралась!

– Во-первых, я бы не утверждала это с такой железной категоричностью. Для Маринки соврать – что пёрнуть.

– Слушай, заткнись! – вскричала Маринка, топнув ногой в зелёном носке.

– Ну, а во-вторых, – не заткнулась Юлька, – возможно, речь тут идёт о духовной ценности.

Вот уж эти слова Маринке понравились. Её уши начали остывать.

– О духовной ценности? – недоверчиво поглядел на неё Матвей, – что за вздор?

– Всего лишь предположение. А сухой остаток выглядит так. Маринка ей дорога, но она при этом лезть к ней не смеет. Или не хочет. Но теперь ситуация, как вы понимаете, изменилась.

От чая Юльке сделалось хорошо. На лбу у неё блестели капельки пота. Ничего не болело, кроме отбитой почки. Она болела почти всегда. За окном чирикали три синицы и воробей. Они бултыхались в рыхлом сугробе на подоконнике. Час назад Маринка высыпала туда плесневые хлебные крошки.

– Так надо выработать план действий, – сказал Матвей, – с чего мы начнём?

– Начнём мы с подсчёта денег, – сказала Юлька, – нам надо знать, сколько их у нас, чтоб не тратить лишнего, так как что-нибудь заработать до конца дела вряд ли удастся. Мы не должны разлучаться ни на одну секунду. В противном случае эта тварь сожрёт нас поодиночке. У меня – ноль. У тебя, Матвей?

– Чуть больше трёх тысяч.

Юлька перевела свой пытливый взгляд на Маринку.

– Двести рублей, – отозвалась та, – но я на них куплю водку.

– Ты что, спиваешься?

– Да.

Телефон в прихожей заиграл Баха. Определитель начал диктовать номер. Маринка вскочила было, но Юлька, велев ей сесть, подошла сама.

– Я слушаю вас, Сергей Афанасьевич.

– Доброе утро, Юленька. Как спала?

Судя по акустике, старший следователь стоял на какой-то лестнице. Доносились чьи-то шаги, чьи-то голоса. Вот гулко процокали по ступеням шпильки. И Юлька вдруг поняла, что это – ступени лестницы в главном корпусе Генеральной прокуратуры. Шесть лет назад звенели они, бывало, и под её каблучками. И захотелось Юльке завершить разговор как можно скорее.

– Я хорошо спала, Сергей Афанасьевич. Вы хотите что-то мне сообщить?