– Ты это о чём? – зевая, спросила Ленка.

– Она за мной повторяет, – сказала Сонька, – но это зря. Я уж отказалась от мысли, что Гамлет правильно поступил, когда чуть не бросился с обнажённой шпагой на свою маму. Он должен был её задушить.

– Зачем? – изумилась Ленка, – чтобы лицо у неё сделалось распухшим и синим? Но это было бы свинством по отношению к маме!

– Но это – правильно. Шпага здесь ни при чём. Оружием нужно обороняться, а не закалывать матерей.

– За что он хотел её заколоть? – поинтересовалась Танька, ясно давая понять, что её устроит любой ответ.

– Разве это важно?

– Да.

– Она вышла замуж за нехорошего человека.

– За отца Гамлета?

– За того, кто его убил.

– Она была в теме?

Сонька вместо ответа сделала жест, который, по впечатлению Юльки, мог означать абсолютно всё что угодно. Но Танька, видимо, уловила его значение, потому что лицо её отразило серьёзнейшую работу мысли.

– Да, интересная ситуация! Но не знаю. По мне, так всё это бред.

Юльке стало грустно. Она спросила:

– Вы что, без водки пришли?

– Без водки, – был ответ Соньки, – но с коньяком. Но ты его пить не будешь. Он – для врача.

– Давайте лучше врачу отдадим гитару!

Закуску в виде рыбных котлет, а также стаканы взяли в буфете, послав для этого туда Ленку. Когда она выходила с блюдом, буфетчица – добродушная белоруска предпенсионного возраста, говорила ей:

– Ты приходи ещё, моя кисонька! Приходи, моя золотушка! Бывают же хорошие девочки! Где ты учишься?

– В МГУ, – пропищала Ленка, – на историческом факультете!