– Нет. Я решила узнать вкус крови того, кто пролил твою.

– Тварь! Ты меня любишь?

– Нет. Но мне без тебя нельзя. Я не люблю ноги свои за то, что большие пальцы на них слегка оттопырены, но другие ноги мне не приделаешь. Это больше, чем остывающая любовь. А ты мне, к тому же, немного нравишься. Ответ ясен?

– Да. А Серёжку?

– Его люблю. Но он – импотент.

Юлька рассмеялась.

– Да, тут я круче! Ну, так и быть, проведу с тобой одну ночь.

– Я и послезавтра к тебе приду. Тебя ведь, насколько я понимаю, до понедельника вряд ли выпишут. Завтра Ленка с Танькой на ночь останутся.

Названные особы приволокли две бутылки водки, колбасы, хлеба и гроздь бананов. Когда они появились, Юльке вводили антибиотик.

– Вам пить нельзя, – предостерегла её медсестра, взглянув на пришедших. Водка при этом была у Ленки за пазухой.

– Так я пить и не собираюсь, – пожала плечами Юлька, – с чего вы взяли, что у меня есть это намерение?

– Да! – оскорбилась Сонька, – мы вовсе не из Парижа. Что это вам в голову взбрело?

Медсестра, судя по её взгляду, брошенному на Соньку, была в натянутых отношениях с классикой. Залепляя место укола пластырем с ваткой, она сказала Юльке:

– Там, в двух палатах, освободились места. Вы где хотите лежать – ближе к ординаторской или к душу?

– К буфету, – опередила Юльку с ответом Ленка, – ваш душ ей в … не свистел! Она без него шесть лет как-то обходилась, а без еды – ни одного дня.

– Ни одной недели, раз уж на то пошло, – уточнила Юлька. Чуть помолчав, прибавила, – тут останусь. На свежем воздухе лучше.

Танька и Ленка ходили ещё за водкой. Шли они с песнями, возвращались с матерной бранью.

– Пришлось охраннику дать одну, чтоб он нас впустил, – пояснила Танька, скручивая с бутылки пробку, – хорошо – водка совсем дешёвая! Вдруг палёная? Круто будет, если он сдохнет!

– Но тогда сдохнем и мы, – заметила Юлька. Танька хотела презрительно рассмеяться, но подавилась кусочком пробки и зашлась кашлем, колотясь лбом о спинку кровати. Под этот кашель Ленка с пафосно поднятой головой и вскинутой бровью тоненьким голоском озвучила её мысль:

– Да и … бы с нами! Надо смотреть на себя чужими глазами.