– А что это за ватага, с которой предстоит битва?

– Да по изборской дороге гуляет атаман Нерадец, которого Светозара полтора года назад хитростью из Новгорода спровадила. Удалая его ватага множится с каждым днём. Боярыня Светозара считает ту дорогу своею. Вот как раз нынче спор их решится.

– И где они будут драться?

– В семи верстах от Новгорода, близ этой самой дороги, у трёх дубов.

Когда ковши были опорожнены, Рагдай, утирая рот рукавом, заметил:

– Я вижу, вашей боярыне Светозаре жизнь не мила без драк!

Лелюк собирался что-то ответить, но не успел. Дверь вдруг отворилась без стука, и вошла рослая, но худая девка со светлыми волосами и миловидным лицом. По грязным разводам на её юбке нетрудно было понять, что служит красавица поломойщицей. Пристально оглядев Рагдая с Талутом, девка уселась за стол, взяла ковш Лелюка, и, зачерпнув им мёду из ендовы, сделала глоток. Два бывших дружинника с интересом за ней следили. Грохнув ковшом по столешнику, она шумно вздохнула и провела рукой по губам. Агарь обратилась к ней, как начальница:

– Что, Прокуда, ты уже вымыла пол во флигеле?

– Да, конечно, – сказала девушка и зевнула, показывая два ряда белых зубов. Потом сообщила:

– Боярыня Светозара спровадила всех подружек. Сейчас она и Роксана о чём-то громко толкуют в бане.

– Кто ж тебе помешал подслушать их разговор? – съехидничал скоморох.

– Да мне оно надо, что ли? – фыркнула поломойщица, уводя скучающий взгляд к окошку. Агарь, судя по всему, была недовольна ею. А захмелевший Талут, подавшись вперёд, провёл под столом рукой по длинной ноге Прокуды, сдвигая нижний край юбки выше колена. Прищуривая глаза, но не отрывая их от окна, молоденькая служанка нежно остановила руку Талута и так же нежно сжала её чуть влажными пальцами.

Глава двенадцатая

Глава двенадцатая

Узнав от Роксаны о том, что произошло близ Любеча, Светозара переменилась в лице. С неистовой бранью она пинками вытолкала из бани всех своих трёх подружек – знатных боярынь, швырнула им вслед одежду, и, грохнув дверью, забегала по всему предбаннику, молотя по дощатому полу пятками, бормоча ругательства и сжимая довольно крупные кулаки. Из голубых глаз её текли слёзы. Они сами по себе, казалось, сияли особым блеском, блеском негодования и обиды. Словно пытаясь стряхнуть с себя эти чувства, боярыня порой делала резкие движения головою, и с её мокрых, светлых волос летели на стены брызги. Грозная предводительница разбойников была вся ещё мокрая. Шёлковая рубашка, которую она натянула при появлении египтянки, плотно прилипла к её прекрасному телу, благодаря чему Роксана имела возможность видеть все его выпуклости и впадины. Это зрелище вызывало в душе Роксаны целое море горечи. Ей казалось, что её тело за год утратило часть своей красоты, сделавшись костлявым и угловатым. Особенно исхудали, по её мнению, ноги. Разглядывая теперь голые девчоночьи ноги боярыни Светозары, шлёпавшие по полу и оставлявшие на нём мокрые следы, Роксана тоскливо думала: «Нет, я правильно поступила, что не вернулась в Киев. Куда уж мне! Надо строить жизнь по-иному…» Потом возникла такая мысль: «Возмездие Божие! Я три года жила в разврате с язычником и гордилась своей греховностью. Пришло время стыдиться самой себя!»