А взгляд Светозары, наоборот, начал проясняться. Внезапно остановившись перед Роксаной, боярыня рукавом утёрла с щёк слёзы и, улыбаясь, спросила:

– А что ж ты не раздеваешься, госпожа моя? Гляди, печь натоплена докрасна! Неужто тебе не жарко?

– Меня знобит, – схитрила Роксана, а про себя отметила: «Голос у неё – звонкий, как у девчонки! Лицо – румяное, свежее, губки – прелесть, глаза – бездоннее неба. О, неужели я была когда-то краше её?»

Слова про озноб боярыню позабавили. Рассмеявшись, она заметила,что в её парилке мороженая свинья завизжит, и стала пытаться силой раздеть Роксану. Но та её оттолкнула.

– Не надо, я не хочу!

– А может быть, выпьешь?

– Выпить? Да, выпью.

Боярыня Светозара бросилась к столику, на котором стояло несколько кубков с вином, схватила один из них и с низким поклоном вручила его Роксане. Пока Роксана пила, Светозара молча и неподвижно стояла подле неё, опустив глаза.

– Сколько тебе лет? – спросила Роксана, отдав ей кубок. Боярыня улыбнулась.

– Тридцать один. А что?

– Как – тридцать один? Ты старше меня?

– Да, двумя годами.

Роксана ещё раз обвела глазами стройное тело боярыни, сохранившее юношескую упругость и гибкость, потом – её озорное, свежее личико, обрамлённое белокурыми волосами чуть ниже плеч, и опять с печалью вздохнула.

– Прости меня, госпожа Роксана, – промолвила Светозара, ставя кубок на столик, – я не должна была так себя вести при тебе! Я очень виновна перед тобою.

«Чего она так старается?» – в мыслях удивлялась Роксана, – «не видит разве, что я уже не красива вовсе, а стало быть – не смогу улучшить её дела? Как странно всё это!» Вслух же Роксана сказала:

– Я не вернусь к Святославу даже в том случае, если он этого захочет. А значит, милая Светозара – я уже больше не госпожа тебе, а, надеюсь, только подруга. Сядь же со мною рядом! Поговорим.

– О, нет! – запротестовала боярыня, вдруг упав на колени перед Роксаной и глядя в глаза ей преданнее любой собаки, – кем бы ты ни была, Роксана – княгиней, нищенкой или даже продажной девкой, ты – моя госпожа! И навек останешься ею. Я поклялась тебе в этом два с половиной года назад, когда ты спасла меня от расправы, а Новгород – от ужасного разорения, убедив Святослава в том, что все обвинения, возводимые на меня Свенельдом и киевскими боярами – клевета. Так позволь же мне, госпожа Роксана, не нарушать этой клятвы – тем более, что она не обременяет меня ничем, кроме небывалого счастья! Клянусь тебе, это так!

– Я тебя спасла только для того, чтоб испортить дело Свенельду, которого ненавижу, – проговорила Роксана, с досадой чувствуя, что молящий взгляд северной красавицы ей приятен. Умом она понимала, что Светозара ломает перед ней дурочку, думая, что она, Роксана, ломает дурочку перед ней. Имея намерение положить этому конец, Роксана прибавила, – я освобождаю тебя от клятвы. Твой господин – Святослав. Не можешь ты быть служанкой одновременно мне и ему, потому что мы с ним – враги. И едва ли снова станем друзьями. Поэтому я прошу тебя не служить мне, а всего-навсего приютить меня на короткое время. Из дружелюбия.