Когда две плясуньи вышли на улицу, там лениво мела метель. Топтыгу уже погрузили в сани. Их запрягли старенькой лошадкой, с которой он был в приятельских отношениях. За предместьями, на крутом берегу Чернавки, вырыли яму. К ней провожали Топтыгу его друзья. За санями шли две или три сотни людей, несколько собак и кот Светозары. Впрочем, надо сказать, что кот всё-таки сидел на плече Прокуды. Лошадку вёл под уздцы самый непутёвый в Новгороде старик, который имел прозвище Репей. Он всех любил донимать своей болтовнёй, и только Топтыга мог его слушать до бесконечности. А Лелюк не пошёл хоронить Топтыгу. Никто его и не звал. Всем было понятно, что он не выдержит. Он остался сидеть на лавке, закрыв руками лицо.

Под карканье воронья огромный, мохнатый труп опустили в яму. Когда три конюха, взяв лопаты, стали его забрасывать мёрзлой глиной, все так внимательно наблюдали за их работой, будто они кроили царский наряд, а не засыпали могилу. Многие женщины плакали. Среди них была Светозара. Без удивительного медведя жизнь в её тереме становилась совсем иной, как и во всём Новгороде. Могила была засыпана. Вырос холмик величиной с Топтыгу. Только тогда все его друзья задумчиво повернулись. И вся их грусть за один лишь миг превратилась в ужас.

Роксана, стоявшая вдалеке, около саней, теперь там лежала. Рухнула она на спину, во весь рост. Глаза у неё страшно закатились – так, что были видны лишь одни белки. Лицо было очень бледным. Лошадь ещё пыталась пятиться от неё, и это могло означать, что она упала вот только сию минуту. К Роксане бросились все. Но над ней склонились только Прокуда, боярыня и Агарь. Они стали приводить её в чувства, хлопая по щекам. К великой всеобщей радости, щёки сразу начали розоветь. Потом и зрачки вернулись на место. Взгляд прояснялся медленнее. Но всё же было заметно, что пелена сползает с него. И вот, наконец, все друзья Топтыги смогли вздохнуть с облегчением, вновь увидев живые глаза Роксаны.

– Роксанка, ты не ушиблась? – спросила плачущим голосом Светозара, гладя её дрожащими пальцами по лицу, – тебе стало дурно?

Роксана несколько раз схватила ртом воздух, один раз выдохнула и шёпотом попросила воды. Боярыня пропихнула между её зубами пригоршню снега, а дед Репей достал из кармана бублик. От бублика египтянка вежливо отказалась, снег проглотила. Ей стало немного лучше. С помощью Светозары и её девушек у неё получилось подняться на ноги. Но, увидев её решимость пуститься в обратный путь, все дружно сказали, что этот путь госпожа Роксана проделает на санях, и никак иначе. Ульмир, впрочем, пригрозил, что если она откажется – он её понесёт, взвалив на плечо, и тогда жена убьёт его кочергою. Роксана, хорошо зная жену Ульмира, сразу уселась в сани. К ней присоединились Таисья, Мамелфа и Улиания. Светозара шагала рядом. Она присматривалась к Роксане, которая начала болтать с тремя озорницами, и к концу дороги не сомневалась, что с египтянкой случился обычный обморок. Остальные думали так же. А дед Репей заявил, что кабы его вчера пригласили на этот пир, Роксане досталось бы меньше выпивки, и тогда всё было бы хорошо, да, впрочем, и так неплохо.