– Солдаты брешут, что повальный мор проистёк от неимения аптеки?

– Аптеки не было, это верно, – мрачно кивнул Бухгольц. – Однако же она была спасением от скорбута, но не язвы. От неё единственным средством обережения нам служило удаление больных от здоровых, но за теснотой в осаждённом ретраншементе сие осуществить не располагал возможностью.

– Значит, припасы по табелям сполна получены?

– Всё сполна, – подтвердил Бухгольц. – Я сверял.

– А цена припасов потраченной на них казне отвечала?

– Сим заведовал капитан Ожаровский, – сухо сообщил Бухгольц.

– Надобно вызвать его ко мне.

– Он убит.

Нестеров засопел, будто на всём ходу влетел в тяжёлый подъём.

– Спрошу прямее, – насупился он. – Имеешь ли обиду на руковождение в закупках персоной губернатора?

– Не имею, – отрезал Иван Дмитриевич.

– Дай мне денежные книги войска на изучение.

Как всякий военный, испытавший себя в бою, полковник Бухгольц был предубеждён против разных штабных служак и штатских казуистов, которые решали судьбы солдат вдалеке от пуль и картечи.

– Не дам, – сказал он. – Верховенство в военном деле принадлежит губернатору, вот у него и требуй.

Нестеров завозился в своей шубе, поворачиваясь как-то боком.

– Слушай, Бухгольц, – заговорил он утомлённо и свысока, – ведь твой Гагарин – вор отчаянный. Ты сам сие ведаешь. Не может быть, чтобы он из твоей казны не покорыстовался. Где вода текла, там всегда мокро бывает. Дай мне денежные книги, пока он их не подчистил. Найду его воровство – с тебя же царь за неудачу спрос убавит.

Иван Дмитриевич едва не зарычал от мерзости этих слов.

– Не честь для офицера свою вину спихивать! – хрипло ответил он.

Он понимал, что ничего хорошего от Петра Алексеевича ему ждать не приходится. Он отступил, и это позор. Царь бил шведов на их земле, взял Гельсингфорс и Турку, в морской битве при Гангуте сам бросился с саблей на абордаж, – а полковник Бухгольц уступил каким-то диким степнякам!.. Разжалованьем в солдаты тут не отделаешься. Государь его повесит.

– Спесью своей ты токмо гагаринское казнокрадство покрываешь! – яростно прошипел Нестеров.