– Ну, тогда… тогда ваша симпатия к ним вполне понятна! Лицом к лицу в каждом человеке можно открыть… что-то… что-то человеческое. Я очень хорошо помню это великолепное и в то же время ужасное представление в Миннеаполисе. Вождь дакота, который потом совершил убийство, был необычным явлением, внушающим симпатию… – Мистер Финли, который отнюдь не был явлением, внушающим симпатию, недовольно покосился на жену, но та не обратила на его взгляд внимания. – В этой труппе выступал также индейский мальчик, показавший себя искуснейшим наездником…

– Да! – воскликнул Дуглас. – Он изображал сына лорда!

– Что-то с ними стало? – задумчиво произнес седоволосый художник, лицо которого приняло еще более серьезное и печальное выражение, и сделал движение рукой, словно желая стереть произнесенные им слова, слишком явно обнаружившие его чувства.

Дуглас удивленно уставился на него:

– Я даже помню, как звали этих двух индейцев, – Топ и Харри.

– Что?! – вдруг изумленно воскликнул все это время молчавший коренастый господин. – Топ и Харри?..

– Да, – довольно ответил Дуглас, почувствовав себя главным объектом внимания.

– Вы тоже знаете этих индейцев? – спросил художник.

– Да… Позвольте представиться: Браун. Джо Браун.

– Не могу не спросить: тот самый, знаменитый Джо Браун? Инженер, с самого начала работавший на строительстве этого отрезка железной дороги?

– Что инженер, это точно.

Дуглас смотрел на него во все глаза.

– Тот, что был в том самом экспедиционном отряде? Который тогда отравили?

Джо Браун загадочно улыбнулся:

– Верно. Кстати, как раз недалеко отсюда – поезд идет по тому самому перегону.

– И вы знаете Топа и Харри? – спросил художник. – Когда же вы видели их в последний раз, если это не секрет?

– Топа полтора года назад, а Харри – только что. Это был тот самый всадник, которого несколько минут назад видел Дуглас.

Поезд мчался дальше.

Когда вдали показалась промежуточная станция, был уже вечер. Дуглас стоял у окна. Поскольку железнодорожные пути описывали здесь дугу, мальчик еще издалека увидел огромные палатки, деревянные строения, штабеля тюков и бочек. В лагере, оставшемся здесь после окончания строительства и превращенного в перевалочную базу, царила деловитая суета.

Паровоз остановился на станции. Захлопали открывающиеся двери и окна. Но из поезда вышли всего три человека: Моррис, Браун и его молодой спутник, которого он называл Генри.