Вместе они кинулись в лабораторию, когда 19 марта 1935 года стало известно, что наконец-то после опытной плавки получена медь, удовлетворяющая технические требования. И не только удовлетворяющая! 88,90 процента меди в концентрате. Им не надо было заглядывать в записную книжку, чтобы назвать эту цифру. Газета писала, что мировая практика почти не знает таких сильных концентратов.

Это было начало.

Четверть века спустя Волков будет читать в рукописи, которую ему принесут на консультацию как свидетелю и участнику, хранителю живой истории Балхаша:

«Весной 1938 года на обогатительной фабрике одна за другой вступили в эксплуатацию две секции. Были получены первые тонны медного концентрата. На медеплавильном заводе готовили к пуску первую отражательную печь. Ее разогрев начался в конце июня, а 17 июля смена мастера Краснобаева выдала первый штейн. В течение двух месяцев металлурги вели предпусковые работы. Наконец был установлен конвертор. В 5 часов вечера 24 ноября из конвертора широкой струей хлынула медь. От первого отлитого штыка черновой меди были отрезаны пластинки, которые по сей день хранятся у многих…»

«Весной 1938 года на обогатительной фабрике одна за другой вступили в эксплуатацию две секции. Были получены первые тонны медного концентрата.

На медеплавильном заводе готовили к пуску первую отражательную печь. Ее разогрев начался в конце июня, а 17 июля смена мастера Краснобаева выдала первый штейн.

В течение двух месяцев металлурги вели предпусковые работы. Наконец был установлен конвертор. В 5 часов вечера 24 ноября из конвертора широкой струей хлынула медь. От первого отлитого штыка черновой меди были отрезаны пластинки, которые по сей день хранятся у многих…»

Это были уже не просто опытные образцы.

Жизнь на Балхаше налаживалась.

Пришел из Караганды первый железнодорожный состав. Бесконечные нити уложенных рельсов покончили с оторванностью Балхаша. К тому времени и озерный флот пополнился новыми судами, и лоцманы, накопившие опыт, уже умели проводить караваны, минуя злополучные перекаты.

Уходили старые, появлялись новые заботы. Не загадывая на долгие годы вперед, Волков думал так: вот построим комбинат, вот потечет первая медь, вот сдадим новую очередь ТЭЦ, а там — посмотрим. Он посмотрел и остался. И в самые трудные и неприятные минуты, — а таких минут хватает в жизни каждого, — он не жалел, что Балхаш стал его судьбой.

…Узнавая людей, живущих по берегам медной реки, я мысленно составлял карту, обозначая на ней пути, которыми эти люди попадали сюда.