– Печально говорить об этом, государь, но послание есть.

Маршал извлек свиток, полученный совсем незадолго перед этим разговором.

Голова Генриха опустилась на подушку.

– Прочти.

Сломав печать, Маршал развернул пергамент и очень медленно, поскольку не слишком дружил с грамотой, прочитал послание про себя.

– Маршал?

Голос короля звучал слабо, но раздражительно.

– Вас вызывают в Баллан, государь, на переговоры с герцогом и королем Филиппом.

– Когда?

– Завтра, государь.

К его удивлению, раздался хриплый смех.

– Я слишком болен, чтобы проделать такой путь.

– Мы попросим отсрочки, государь, – сказал Маршал, и давно сдерживаемый им гнев на Ричарда прорвался наконец наружу. – Это разумно.

– Нет. Я буду там. Каковы условия?

– Вы должны полностью отдаться на волю короля Филиппа, сир. Принести ему оммаж за ваши континентальные владения. Его сестру Алису передадут опекуну, назначенному герцогом, Ричард женится на ней по возвращении из Иерусалима. Ваши подданные по обе стороны Узкого моря присягают Ричарду как наследнику всех ваших земель. Вы уплачиваете королю Филиппу возмещение в двадцать тысяч марок. Крестовый поход начнется Великим постом следующего года, когда вам, королю Филиппу и герцогу Ричарду предстоит собраться в Везле. До исполнения этих условий вы передаете три замка в Вексене или Анжу, – Маршал перечислил их, – в доказательство вашей доброй воли.

Генрих молчал.

Где-то вдалеке колокола аббатства прозвонили к вечерне. Солнечный свет лился в окно, золотистый и теплый, но не мог рассеять гнетущую обстановку.

Глаза короля были закрыты. Он лежал неподвижно, как покойник. Опасаясь, что худшее уже произошло, Маршал наклонился и с облегчением увидел, что ноздри слегка трепещут.

– Государь? – шепотом окликнул он.

– Отправляемся на рассвете. – Голос Генриха был едва слышным. – Распорядись насчет носилок.