– Носилки скоро будут, государь, – прошептал Уильям. – Продержитесь немного.

Король застонал.

Маршал с горечью думал о том, что столь высокородный человек пал так низко. Наконец-то все позади, подумал он. Генрих испил чашу до дна.

– Остается одно, – произнес Ричард.

Генрих, похоже, впал в забытье, и вместо него отозвался Маршал:

– Что, сир?

– Мой господин отец должен дать мне поцелуй мира.

«Неужели это никогда не закончится?» – подумал Маршал. Он бережно подергал короля за руку.

– Государь!

Генрих очнулся, Уильям объяснил, в чем заключается требование герцога.

– Ну хорошо, – прохрипел Генрих, и на лице его отразился проблеск душевного волнения. Он нашел силы, где-то глубоко внутри себя, и распрямил спину.

Ричард сел на коня и подъехал к ним, не смотря на отца; Генрих не смотрел на него. Герцог наклонился достаточно близко для поцелуя.

Генрих наклонился вбок и сложил губы, но щеки сына не коснулся.

– Дай мне Бог сил не умереть, пока я не отомщу тебе, – прошипел он.

Ричард в изумлении отпрянул.

Генрих ухмыльнулся, показав волчий оскал.

Ричард снова надел на лицо маску и отъехал прочь, не сказав больше ни слова.

Генрих охнул. Глаза его закатились, он обмяк в седле, потеряв сознание. Если бы не Маршал и де Бетюн, он упал бы на землю.

Еще более жестокий удар обрушился на Генриха на следующий день. В Баллане он потребовал список знатных особ, перебежавших от него к Ричарду и Филиппу. Прибыло письмо с именами изменников. Маршал попробовал утаить его от короля, но тот велел прочесть его вслух. В самом верху списка значилось имя его сына Джона.