– Государь.

– Оставь меня.

Два слова, пронизанные горем и печалью по упущенным возможностям.

– Хорошо, сир.

Маршал с тяжелым сердцем вышел из комнаты. Оставалось лишь надеяться, что его дальнейшая судьба будет не такой унизительной, какой обещала стать для короля предстоящая встреча.

В полумиле от городка Баллан, где назначили встречу, Генрих велел остановиться, настаивая, что последний отрезок пути он должен проделать верхом. Ему помогли взобраться на коня. Разбитый лихорадкой, с нездоровым румянцем на щеках и глубоко запавшими глазами, он был так слаб, что Маршалу приходилось поддерживать его с одной стороны, а де Бетюну – с другой. Королю предложили добраться до места встречи в носилках, но он не согласился. Теперь они двигались со скоростью запряженной волами телеги, и, когда они увидели Ричарда и Филиппа, назначенный девятый час уже прошел. Собралась большая толпа. Бароны, рыцари, епископы и священники, солдаты и простолюдины – все хотели стать очевидцами последней схватки между врагами.

Герцог не поприветствовал отца, только смотрел. Холодно. Отстраненно. Неумолимо. Филиппа ошеломил вид Генриха. Приказав подать ему плащ, он предложил свою помощь английскому королю, чтобы тот мог спуститься с лошади и усесться на земле.

Генрих, с горячечными пятнами на щеках, отказался.

– Я сюда приехал не сидеть и вести разговоры, а выслушать, что от меня требуют.

Филипп склонил голову.

– Очень хорошо, сир.

Маршал и де Бетюн, спешившиеся, стояли по обе стороны от короля и поддерживали его в седле. Никогда Маршалу не доводилось видеть, чтобы человека такого положения настолько унижали. Но король проиграл, и теперь ему предстояло выслушать требования Филиппа и своего сына.

Один из баронов французского короля зачитал условия, медленно и разборчиво. Когда он закончил, Генрих согласно кивнул.

– Вы соглашаетесь на все, сир?

Ричард заговорил в первый раз.

Генрих, не в силах вымолвить ни слова, снова кивнул. Ричард и Филипп обменялись взглядами.

В небе собирались темные тучи. Завороженные драмой, люди не замечали их. Неожиданный раскат грома заставил зрителей вздрогнуть. Будучи суеверным, Маршал перекрестился. И не он один.

Испугавшись грозы, лошадь Генриха дернулась. Ослабевший, полубесчувственный король завалился набок. Маршалу потребовалась вся его сила, чтобы не дать монарху выпасть из седла. Де Бетюн для большей надежности ухватил Генриха за тунику, и вдвоем они усадили его ровно. Решив, что королю и так хватает унижений, Маршал распорядился подать носилки. Для Ричарда и Филиппа нет разницы, как отбудет Генрих, в носилках или верхом.