Суровая действительность вернулась первого сентября, с возобновлением похода. Войско снялось с лагеря задолго до восхода и поползло на юг. По мере того как тянулись часы и безжалостное солнце поднималось все выше, наступила жара, к которой я так и не привык. В насыщенном пылью воздухе стоял густой запах немытых тел, конского навоза и человеческих испражнений.

Начались нападения сарацин, предваряемые зловещим грохотом их инструментов; они продолжались в течение всего дня. Наши солдаты гибли во множестве: от стрел, жары и жажды. Потери среди лошадей, в которых старательно целились турки, были сокрушительными, особенно у монахов. Несмотря на то что мамлюки еще не отъехали далеко, измученные недостатком провизии люди набрасывались на конские туши и обдирали их, словно голодные волки.

Снова и снова великий магистр из замыкающего отряда просил разрешения ударить по сарацинам. Всякий раз король отказывал. Когда представлялась удачная возможность, что случалось редко, государь сам вел воинов на противника. Надо признать, что выигранные этими выпадами передышки оказывались короткими — слепни-сарацины налетали вновь.

За тот день мы покрыли всего три мили. Мозги мои плавились от жары, единственным желанием было оберечь короля. Поглощенный заботами о нем, а также о себе самом и Поммерсе, я провел этот и следующий дни словно в забытьи. Однако кое-что сохранилось в памяти. Например, то, как мы стояли лагерем в месте со зловещим названием Мертвая река. Помню, с каким восторгом я наблюдал за де Шовиньи, убившим в поединке здоровенного турецкого эмира. Копье у этого великана было вдвое длиннее обычного. Клянусь, когда он свалился с лошади, земля содрогнулась. Мы взревели, радуясь его гибели, сарацины же стенали и выкрикивали его имя: «Айяс Эстои!»

Третьего сентября, как помнится, упершись в непроходимый участок земли у моря, мы свернули вглубь материка в поисках дороги, идущей вдоль побережья. Опасаясь нападения, король велел нам ехать и идти в таком плотном строю, что даже дышать было трудно, не говоря уже о том, чтобы махать оружием. Даже бросив в наши ряды яблоком или сливой, невозможно было промахнуться. Несмотря на принятые меры, сарацины нападали, и нам приходилось несладко. Стремясь ослабить натиск, Ричард лично повел войска на врага и был ранен в бок дротиком. Я ухватил Фовеля за поводья и развернуть его голову, чтобы он и Поммерс отступили в безопасное место.

Слава Богу и всем его святым, все обошлось благополучно. Наконечник пронзил кольчугу и гамбезон, но рана под доспехом оказалась поверхностной.