Жандармы падали, словно мухи, в колоннах по обе стороны от нас — не от вражеских стрел, а от перегрева. Несколько рыцарей, потеряв сознание, свалились с коней. Их привязали к седлам, и они продолжали ехать, качаясь, словно трупы. Я сам страдал от страшной головной боли, причиной которой было не похмелье, и чувствовал себя так, будто меня заживо поджаривали в панцире. Ричарду тоже приходилось нелегко: загорелое лицо покрылось потом, а говорил он, только когда к нему обращались, но при этом полностью владел положением. Решив, что от теплового удара пострадали слишком многие, государь распорядился устроить привал. Самых тяжелых доставили на берег, а оттуда лодками переправили на корабли.

После этого король приказывал останавливаться через каждые четверть мили. Всего неделей раньше, в Акре, это решение показалось бы смешным, но теперь встретило всеобщее одобрение. Мы, рыцари, радовались не меньше жандармов. Стараясь сберечь силы коней, во время привалов мы спешивались. По просьбе Абу я разрешил ему ехать на муле рядом со мной — он не хотел путешествовать с обозом, опасаясь не только нападений своих соотечественников, но и возниц, видевших в нем представителя проклятого, злого племени. Воспользовавшись передышкой, он поделился своим мнением о простых пехотинцах.

— Господин, мне доводилось видеть солдат с десятком стрел, засевших в гамбезонах. — Последнее слово Абу выговорил с трудом, и я улыбнулся. Обычно он повторял его пару раз, пока не удовлетворялся произношением. — И все-таки они шли, не покидая рядов. Я удивляюсь терпению этих людей. Они переносят страшнейшую усталость, не жалуясь и не требуя поблажек.

— У них нет иного выбора, только идти дальше, — сухо заметил я. — Если солдат остановится надолго, его прикончит сарацинская стрела. А не она, так измождение и жажда.

Парень сверкнул белыми зубами:

— Вы правы, господин. Но все же они такие решительные.

— Они стойкие. А еще их поддерживает вера в короля, — с гордостью ответил я. Не я один поглядывал в сторону Ричарда, когда падал духом от нестерпимой жары.

— Малик-Рик — истинный предводитель. — В голосе Абу звучало неприкрытое восхищение. — Но он слишком склонен к риску. Ваш рейд в Мерла легко мог обернуться бедой.

Я искал в словах или в тоне Абу злорадство, но не нашел. Не такой он человек, подумалось мне.

— Мог, — согласился я. — Но не в обычае короля избегать риска.

— Разве вы не беспокоитесь за него?

Я беспомощно развел руками:

— Беспокоюсь, но я бессилен его остановить. Все, что я могу, — это поехать с ним и быть рядом, когда придет опасность.