Несколько позже в тот день Ричард пошел на еще один рискованный, но рассчитанный шаг. Нападение сарацин, предпринятое большими силами, вынудило нас остановиться. Короткие выпады рыцарских отрядов оказались малодейственными. Король решил выдвинуть вперед всех пуленов — примерно четыреста человек. Нам, придворным рыцарям, было предписано оставаться в тылу и восстанавливать силы после скачки до Мерла и обратно.

Я упорно возражал, и не я один. Наши усилия не увенчались успехом. Пулены двинулись. Как только враг оказался достаточно близко, король устремился вперед на той скорости, какую только мог развить Фовель. Мамлюки рассыпались и побежали, как ожидалось. Смеясь, Ричард гнался за ними довольно долго, прежде чем оглянулся и обнаружил, к своему удивлению, что остался совсем один. Вероятно, из лени, а скорее, из опасения перед противником пулены натянули поводья какое-то время назад.

Не поведя и бровью, король продолжил гнать турок в одиночестве, проделав еще с полмили вглубь материка. Когда Ричард рассказывал мне об этом по возвращении, его раздирало желание посмеяться над таким нелепым случаем и гнев на малодушных пуленов.

Я же не на шутку перепугался.

— Сир, вас же могли взять в плен или убить.

— Да почти уже взяли, — отозвался он, скривив потрескавшиеся от солнца губы. — Если бы не проворство Фовеля, меня бы уже схватили и отвели в шатер Саладина.

— Прошу вас, сир, — взмолился я. — Вы не должны поступать так снова.

— Не должен, Руфус?

Глаза его сердито сверкнули.

Я понурил голову, но продолжил:

— Во мне говорят преданность и забота, сир. Если вас убьют, войско рассыплется. То же самое произойдет, если вас возьмут в плен.

Он досадливо фыркнул.

— Это стало бы непоправимым несчастьем, сир, — добавил я, помявшись.

— Иисус милосердный, неужели мне всегда будут портить жизнь добрыми советами?

Я потупил взгляд, опасаясь вспышки гнева, и ждал.

— Твои слова во многом справедливы, — произнес король спустя некоторое время. — Теперь ты доволен, Руфус?

Он шутил лишь отчасти.

— Сир, мне только нужно, чтобы вы были целы и свободны, больше ничего.

— Знаю. — Он отпустил мне крепкую затрещину, как старший брат. — Я благодарен тебе за это.