Единственная мысль Хэла была о себе. Акулы на многие мили вокруг будут привлечены к свежей добыче. Кровь африканца и разорванная плоть в воде приведут их в неистовство, и он будет следующим. Если он не утонет за это время, потому что устал до костей и боялся, что больше не сможет сражаться. Все, что он мог сделать, - это держать голову над взбаламученной водой корабельного кильватера, и хотя ужас был его силой, даже это скоро покинет его.

Затем он понял, что приближается к корпусу "Мадре де Деус". Они уже тащили его внутрь. Он поднимался все выше и выше, подтягиваясь, как дневной улов, под крики чаек, а когда его перекинули через поручень левого борта, рухнул на палубу.

Он смутно сознавал, что они цепляют кандалы на его онемевшие ноги, но не сопротивлялся им. И не смог бы, даже если бы от этого зависела его жизнь. Он был совершенно измотан.

- Поздравляю тебя, англичанин, ты доставляешь слишком много хлопот даже акулам, чтобы они захотели тебя съесть’ - сказал Баррос.

У Хэла не было сил ответить. Но он был жив.

***

Юдифь страстно желала увидеть небо. Слишком долго она находилась в ловушке мира воды, грязи, тумана и зарослей тростника, которые давили со всех сторон, подавляя любые следы ветерка во влажном воздухе и закрывая их от солнечного света, хотя его жар давил на них, как расплавленный свинец.

Их было десять человек: Перейра, португальский второй помощник с "Пеликана", и еще три португальских матроса, все вооруженные мушкетами и абордажными саблями; два африканских матроса, назначенные носильщиками и нагруженные припасами; Юдифь и Энн, и, наконец, сам человек в маске и раб, который ухаживал за ним. Юдифь попыталась представить себе, каково ему было оказаться запертым в этом кожаном панцире, потому что висячие замки, закрывавшие его, и кольцо на шее ясно давали понять, что, несмотря на всю его чудовищную внешность и командование этой экспедицией, человек в маске был заключен не по своей воле. И несмотря на силу его руки с мечом и неумолимую суровость поведения, он был полностью зависим от своего слуги в еде и питье.

Однажды вечером, когда они сидели вокруг тлеющего, дымящегося костра, который был лучшим, что можно было сделать в этом сыром мире, она спросила Канюка, почему он, бросив вызов Джахану, не снял маску, которую принц надел на него. - ‘Должно быть, это невыносимо в такую жару. Воздух такой тяжелый. Как ты вообще можешь дышать?’

‘О да, я могу это снять, но что тогда будет? С этой маской я могу напугать любого дикаря отсюда до самого Мыса. Без него я просто безликий калека.’