– Мало ли о чём… Чего ты с меня начал? Молодые есть, а я – старый.

– Сколько же тебе?

– Сорок два.

– Вот это здорово! Что ж про меня-то говорить? Совсем, значит, песочница? Нет, это неинтересный разговор.

«Дед» его вытащил из койки. Васька стал на ноги и всхлипнул.

– Где его шапка? Ты, сварщик!

Шурка наклонился молча и поднял Васькину шапку.

– На! – сказал «дед». – Лысину прикрой, молодой будешь.

Васька, под нахлобученной шапкой, опять закрыл глаза и всхлипнул:

– Всё равно ж я опять лягу.

– Ложись, чёрт с тобой, – «дед» рассердился. – Смотреть на тебя, чучело!..

Васька наклонился за своей телогрейкой. «Дед» подошёл к салагам:

– Ну, а как романтики наши? Сами встанут или помочь?

– Встали уже. – Димка с запухшими глазами покачался сидя и спустил ноги. – Алик, не спишь?

Алик молча полез из койки. «Дед» пошёл в соседний кубрик. Там дверь была на крючке, он подёргал, потом навалился плечом и вломился в темноту.

– Почему лежим, когда артельный встал?

– Иди ты… – бондарь ему ответил. И сказал, куда идти. В такое жуткое и далёкое, что и не представишь себе.

«Дед» ему не дал закончить. Смачно ударил кулак, и рёв раздался, дикое какое-то рычание, и чьё-то тело шмякнулось. Там свалка началась, сапоги стучали, хриплая ругань доносилась. Я вмиг озверел и кинулся за «дедом». Я до смерти испугался, что они там его забьют – ударят чем-нибудь по голове спросонья. Но «дед» вышел мне навстречу.

– Ступай на палубу. Ты у меня первым должен выходить!

Я пошёл и оглянулся – «дед» вламывался в боцманскую каюту. Оттуда метнулся свет, а в луче вылетел дрифтер – босоногий, в исподнем. Затем дрифтеровы сапоги вылетели и дрифтерова телогрейка, а после боцманское хозяйство полетело и напоследок – сам боцман.