Сына, подумала Поппи. Генерал хотел сына.
Взгляд Гарри все еще был устремлен в тот иной мир, который Поппи не могла себе представить. Жара? Пыль? Опасность?
– Ее звали Элоиза, и для меня она была сама Англия, – продолжал Гарри.
– И вы?..
– Нет!
– Простите. Я не…
– Ребенок родился раньше срока, – рассказывал Гарри. – Генерала не было в расположении. Полковой врач пришел ко мне и спросил, что делать. Я сказал ему привести индийскую повитуху, – Гарри по-прежнему не смотрел на нее, все еще погруженный в воспоминания. – Повитуха спасла младенца. Но не смогла спасти Элоизу. Эта утрата преследовала меня.
Взгляд Гарри снова обрел ясность. Он посмотрел на свою ногу и хлопнул по ней.
– А потом случилось вот это.
– Пуля? – спросила Поппи.
– Кабан, – покачал головой Гарри. – Я сам виноват. Был невнимателен, – он снова поднял руку и вцепился в гриву Добби. – Меня преследовали воспоминания о женщине, которую я едва знал, – он пристально посмотрел на Поппи. – Вы прогнали эти воспоминания.
Поппи вдруг ощутила прилив собственных нежелательных воспоминаний: мужчины и женщины на «Титанике», уходящем под воду. Они ничем не заслужили такую судьбу, но такова жизнь. Она может оборваться в любой момент. Поппи ощутила всю важность того, что происходит прямо сейчас. Если Хейзелтон не подойдет к ней, ей придется шагнуть к нему самой.
И она сделала этот шаг.
Хейзелтон отпустил гриву Добби. На мгновение она поняла, какое будущее ее ждет, и тут мужской голос разбил в дребезги молчание, напряженное, словно пружина часов.
Она обернулась и увидела Салливана, размашистым шагом шедшего к конюшне и размахивавшего газетой.
– Вы это видели? – крикнул он.
Поппи отвернулась от Гарри и больше не оборачивалась к нему, пока Салливан шел к ним. Она понимала, что едва не произошло только что, и от одной этой мысли залилась румянцем. Она отошла в сторону и наклонилась, чтобы поднять с земли корзинку.
– А до завтрака это подождать не могло? – раздраженно спросил Гарри.
– Нет, не могло.