– Мне уже некуда идти. Из всех земель я остаюсь под землёй. Прощай, и да простит тебя Бог, Мансур!

Саид выключил фонарь. Его свет был больше не нужен. Сейчас он видел другой свет – он приближался и становился ярче. И перед тем, как он окончательно ослепил его, ему вдруг показалось, что он снова увидел её глаза и услышал её голос. Этот свет был ниоткуда и уходил в никуда. Но вскоре погас и он…

Мансур с горечью отложил телефон в сторону. Все слова были сказаны. Последний человек, который на этой земле для него что-то значил, отверг и проклял его. Но это уже ничего не могло изменить – там, вдали, на линии горизонта, среди гор уже показалась цель, к которой он так стремился.

Наземные службы неоднократно пытались выйти с ними на связь, и было понятно, что приближение самолёта теперь ни для кого не является неожиданностью. Вполне вероятно, что на его перехват уже вылетели истребители. В наушниках раздался голос второго пилота:

– Что будем делать? Теперь мы не сможем появиться внезапно.

– Мы успеем, верь мне. Ещё две-три минуты. Если до сих пор нас не сбили, значит, они заметили слишком поздно.

– Но как? Как они вообще узнали? Ты же говорил, что они не могут увидеть нас на радаре?

– Я и сам не пойму. Если нас засекли, значит, на борту должен быть какой-то источник сигнала, выдающий самолёт. Не понимаю, что это может быть, мы всё отключили ещё на земле. Абсолютно всё. На самолёте нет ни одного неучтённого передатчика. Точно нет.

Мансур вдруг замолчал и через некоторое время тихо сказал:

– Если только мы не принесли его с собой. Свет его был виден…

– О чем ты? Какой свет?

– Забудь. Уже неважно. У нас кто-то на радаре. На встречном курсе…

Рашид на полной скорости поднимал свой вертолёт в ночное небо. Здесь, за штурвалом мощной боевой машины, он чувствовал себя на своём месте. Погоня за призраками на земле и даже под землёй, которой он был занят в течение последних дней, уступила место открытому бою. Теперь он один на один со своим противником, между ними нет больше препятствий, и сейчас только воля Аллаха решит, кому из них жить, а кому – умереть. Он с сожалением подумал, что тридцать лет назад у правительства не было возможности использовать боевые вертолёты. С их помощью было бы намного проще подавить мятежников, засевших в Мечети. Но тогда над Меккой кружил только один гражданский вертолёт, и то пилотом там был американец, принявший ислам.

Генерал быстро обдумал направление удара. У него не было ни одной ракеты, только пушка, и та с ограниченным боезапасом. Военно-транспортный самолёт значительно превосходил «Апач» в скорости и заслужил себе репутацию крайне непривередливой и живучей машины. Этот с виду неповоротливый и неподъёмный грузовик, оснащённый четырьмя двигателями, мог сесть и взлететь откуда угодно. Как-то раз он даже приземлился на палубе авианосца. В данной ситуации остановить его можно было только при точной лобовой атаке, иначе не останется времени на разворот и скорости на преследование. Пытаться поразить двигатели было бессмысленно. Нужен всего лишь один точный, прицельный удар по кабине пилотов, только так можно сразу уничтожить экипаж и добраться до ёмкости с горючим. Но Рашид понимал, что это непросто будет сделать из пушки, предназначенной для уничтожения наземных целей, особенно с учетом того, что ей потребуется почти десять минут на охлаждение после интенсивной стрельбы.