— Эта игра слишком утомительная для вашего мозга! — категорично заявлял он.

Однажды я застал его в баре; он был поглощен какой-то только что приобретенной книгой, на полях которой делал пометки.

Ночью я стащил у него эту книгу, чтобы посмотреть, что он написал в ней карандашом.

Книга оказалась популярным очерком, посвященным теории Эйнштейна. В подчеркнутом абзаце говорилось, что игрок в шахматы является привилегированным мыслителем, получившим, наряду с несколькими выдающимися математиками, возможность задуматься о четвертом измерении.

Эта фраза ничего мне не сказала, это были просто слова, но она что-то задела во мне; какие-то тайные струны завибрировали в моей душе, словно до нее донеслось приглушенное эхо таинственного колокола, затерявшегося в безграничном пространстве.

Глава третья Бар «У лукавого китайца»

Глава третья

Бар «У лукавого китайца»

Самоконтроль…

Не знаю, кто придумал это слово-гибрид.

Возможно, это был маньяк, испытавший частичную амнезию, пытающийся всеми доступными ему способами вспомнить свои вчерашние мысли и поступки.

По сути, именно этим я и занимался тайком от Гертруды и доктора Санторикса…

Но я упреждаю события; для меня самоконтроль отнюдь не был игрой[61]…

………………………

Я заметно окреп к этому моменту. Укреплению моего здоровья в значительной степени способствовала частая рыбалка на борту «Прекрасной Матильды». Кобюс искренне хвалил меня за умение прекрасно управляться с лодкой.

— С месье Жаком за рулем можно ничего не опасаться, — говорил он. — Не страшны даже неожиданные шквалы, приносящие с запада отвратительные запахи Англии.

Гертруда была счастлива и даже начала гордиться моими успехами.

По поводу этой замечательной женщины я могу рассказать забавный случай, позволивший нам на несколько часов забыть вечную атмосферу неизвестного и таинственного, которой нам постоянно приходилось дышать.

Я уже упоминал, что мой приятель, рыбак Кобюс, был владельцем замечательного палубного баркаса «Прекрасная Матильда» и имел долю в рыболовецкой компании своего шурина «Новая звезда». Его небольшой дом, выглядевший коттеджем, располагался в низине между двумя дюнами; возле него, в небольшом пруду с пресной водой, всегда галдело множество водоплавающих пернатых.

Когда он познакомился с Гертрудой, он подумал, что его жилье одинокого мужчины излишне печально. Он решил, что только энергичная женщина способна по-настоящему оживить его существование; поэтому он предложил Гертруде руку и сердце. Гертруда едва не заболела от возмущения.