…Зажигательная пуля влепила в спину. Было очень больно, но не поднимешься. Мали ли что всякого говорят про «духов», но уж пулять их научили. В ушах – сплошной рикошет от камней: визг, щёлканье и снова визг. Башку не поднимешь. А спина горит. Нет, это не то ощущение – «спина горит». Типа финалгоном намазали. Нет. Просто горит и всё. Натурально. Пламенем. Дым, вонь. И страшная боль. Пуля, мать её разэтак, зажигательная. Точно в рюкзак, который тут же запалился. Вонь собственного горящего мяса – это не тот кайф, о котором можно размышлять и вспоминать…

Он и не вспоминал.

...Ему устроили встречу «с воинами отличной части». Матросов-срочников собрали в столовой, она же клуб. Пришли мичмана, пришли и офицеры – практически все, хотя уже можно было «море на замок». Пришли, потому что замполит приволок реального «афганца». Воина. С Красной Звёздочкой и Отвагой на сером пиджаке и с совершенно седыми курчавыми волосами. Ему тогда было двадцать три.

Мы тогда ещё не втыкались, что это такое – «съездить за речку». По большому счёту, не втыкаемся и сейчас. Да-да – за исключением тех, кто за той самой «речкой» действительно был.

Ему задавали вопросы. Дурацкие, насколько я сейчас понимаю. Он отмазывался дежурными ответами. На вопрос, за что орден Красной Звезды, сказал, что сходил в горы на задание. Задание было выполнено. И всё.

А потом его взяли в нашу часть мичманом. Он служил, как все. Его расписали на «двести четвёртое» – катай себе туда-сюда телеги с контейнерами и не заморачивайся особо. А в контейнерах было всякое ядерное и термоядерное. Он и катал. Ещё ходил на дежурства – по автопарку, по камбузу, начальником патруля… Как-то раз в гарнизонном патруле скрутил какого-то гражданского засранца, который, по его мнению, нехорошо обращался с дамой. Чуть не убил. Замяли…

...Всё дело в чём? В том, что к кишлаку было никак не подойти. А было надо. Приказ такой был. Надо! А никак. Головы не поднимешь – такой огонь из всего, что есть. Лейтенант вызвал «вертушки». Десантура залегла и ждала поддержки с воздуха. И дальше так случилось, что сдохла всякая связь – для тогдашних Вооружённых Сил СССР дело привычное.

Они лежали в камнях, а «вертушки» откровенно мочили по ним же. «Духи», наверно, усирались от счастья. Потом стали добавлять и от себя. Вертолёты улетели, а от взвода осталось отделение без малого. И головы не поднять. И зажигательная пуля попала в РД.

РД – это рюкзак десантника. Там есть чему гореть. И горело. И воняло. Жутко и больно. Воняло горелым человеческим мясом. А осатаневший АКМ не имел права умолкнуть, посылая очередь за очередью и прикрывая братух, которые волокли вниз убитых и раненых, и то, что осталось от лейтенанта – такого же пацана...