– Я полагаю, надо показать католикам нашу решимость и сплоченность. Если мы преуспеем в этом, возможно, гроза минует наши земли, но если нет…

– Что тогда? – сдавленно пискнул граф Фалькенштайн, владелец крохотного даже по германским меркам, но при этом вполне самостоятельного княжества.

– Тогда нам даже Господь не поможет.

– Господа, – счел своим долгом вмешаться Юлий Эрнст, – но, быть может, истинное положение дел не столь печально, как его величество описал нам? Как мне кажется, император Фердинанд настроен миролюбиво и вполне ясно дал это понять.

– К тому же содержание войск может оказаться непомерным, – мрачно добавил герцог Август.

– Не говоря уж о том, что мы не сможем выставить армию, сопоставимую по силе с имперской.

– Но нас непременно поддержит король Кристиан! – запальчиво возразил ему принц Фридрих.

– Как бы это лечение не оказалось хуже болезни, – проворчал отчим, бросив на меня быстрый взгляд.

– О чем вы? – удивился датчанин.

– О вашем дяде, – саркастически усмехнулся герцог. – Его величество Кристиан Четвертый славится своей любовью вмешиваться в дела, которые его совершенно не касаются. Я конечно же не хочу быть католиком, но и перспектива стать датчанином нимало меня не прельщает.

– Такая опасность существует, – не стал спорить я. – Однако есть еще Швеция. Король Густав Адольф, как вам наверняка всем известно, является ревностным приверженцем лютеранства и не останется глух к стонам своих единоверцев.

– А вам-то какое дело до бывших единоверцев? – неожиданно запальчиво спросил меня Юлий Эрнст. – Вы ведь теперь схизматик!

Услышав это обвинение, все присутствующие затихли, ожидая моей реакции.

– Знаете, любезный дядюшка, – ответил я ему после краткого молчания, – Генрих Бурбон как-то сказал, что Париж стоит мессы. Вы можете не соглашаться со мной, можете даже осуждать втихомолку, но я с ним согласен. В моих германских владениях установлена свобода совести. В России я покровительствую протестантам, несмотря на то что это не всегда нравится моим подданным. В этом смысле вам не в чем меня упрекнуть.

– О да! – Речь герцога сочилась сарказмом. – Мы весьма наслышаны о вашей терпимости!

– О чем вы? – насторожился я.

– О вашем покровительстве слугам нечистого!

– Ваша светлость, потрудитесь выражаться яснее.

– Мой брат, вероятно, имеет в виду захват вашими войсками Риги, – поспешил вмешаться отчим. – Ходят упорные слухи, что это ведьма отвела рижанам глаза и заставила стражу открыть ворота.

– Да какие там слухи, – подхватил Август Саксен-Лауэнбургский. – Это всем известно, как и то, что ваш пасынок в награду за предательство выдал ведьму замуж за одного из своих бояр!