– Да что там… Вот же гадина – и ставит прямо на стол, совсем совести нет.

– Она просто уже не помнит, что это чужая посуда. По праву же взяли, честно у нечеловеков отняли. Значит, свое, законное. У фашистов всегда так.

* * *

Новый год встретили как положено: елка стояла небольшая и малость однобокая, но пахучая, имелись припасенные для такого случая трофейные консервы, банки с мадьярскими компотами, а из печенья и масла с джемом Тимофей сделал «пирожные». Запасом «горючего» озаботился офицерский состав – припасли на всех только три бутылки вина, но отборного.

В традициях опергруппы офицеры и рядовой состав садились за стол вместе. Старший лейтенант Земляков, глядя на часы, торжественно отсчитал последние секунды уходящего года. Подняли разнокалиберные бокалы – капитан Жор душевно поздравил личный состав.

Сидели в тепле, беседовали о мирной жизни и всяком отвлеченном. Капитан рассказывал о вине – оказалось очень интересно. В Плешке вроде бы тоже в вине толк знали, но тут и про французские вина, и про немецкие с итальянскими, белые, красные, полусухие… Целая винно-географическая наука. Слушая, действительно глоток смакуешь, «Серый монах» от «токайского» отличаешь. Целая наглядная лекция получилась. Похоже, капитан Жор по мирной жизни был как-то с виноделием связан. Водители и саперы тоже заинтересовались, вопросы задавали.

Старший лейтенант Иванов сидел со стаканом, снова помалкивал. Тимофей тоже молчал, на языке вкус вина баюкал, думал, как оно дальше будет. Будапешт оказался городом упертым и малоприятным. На нервы действовал – Тимофей, пока посуду по всему дому собирал, перепроверил по клеймам – ворованного вроде не было, но кто его знает.

Взяв автомат, сержант Лавренко вышел подменить часового – пусть в тепле чаю выпьет, послушает про разницу между «Эгерской бычьей кровью» и «девичьим-красным».

Вновь вздыхал и трещал город разрывами снарядов и пулеметными очередями – притих чуть в полночь, но ненадолго. Холодало, лужи почти вымерзли, но где-то даже в новогоднюю ночь было жарко. Отбита атака наших штурмовых групп на район Керестур, но взят Матиасфельд и восточная часть Сашалома[47], уже достают наши снаряды поле ипподрома, где фрицы запасной аварийный аэродром оборудовали. Говорят, немцы дали приказ обозных лошадей резать.

* * *

– Пойдем, Тима. Работа есть, – негромко позвал Иванов.

– О, наконец-то, товарищ старший лейтенант, – Тимофей поспешно завязал мешок с собранными для стирки вещами.

– Ну. – Согласился Иванов.

Задачу ставил старший лейтенант Земляков. Дело было понятным, не то чтобы простым, но боевым. В здании больницы Яноша сидела группа наших пропагандистов, через громкоговорители вещали врагу насчет «сопротивление бесполезно, хорош за фюрера воевать, гарантируем жизнь». Понятно, не только наши политработники пропаганду вели, но и привлеченные венгерские пленные и известные горожане. Видимо, венгерских фашистов бубнеж громкоговорителей крепко допекал. По данным разведки, салашисты готовили ночную вылазку с целью уничтожить громкоговорители и политработников. Наши готовили встречную засаду.