– Батюшка?..

Вздохнув, родитель продолжил свой рассказ, парой фраз обрисовав расстановку сил: у западных адыгов и подоспевшего им на помощь правителя Малой Кабарды вместе набиралось почти четырнадцать тысяч клинков – неплохое войско, способное отбить почти любой наскок степных людоловов. Вот только на сей раз крымчаки пожаловали не в набег, а карательным походом – хан крымский посадил в седла и отдал под руку сына Адиль-Герая семьдесят тысяч нукеров, и против такой орды… защитникам Адыгеи только и оставалось, что с честью умереть.

– Адашев со своим ертаульным полком[204] не оплошал, все дозорные разъезды крымчаков чисто подобрал-вырезал. Когда мы к месту подоспели, адыги еще держались, но уже потихоньку к реке пятились – орда на них плотно насела, полукружьем охватила.

Последовательно огладив бороду, усы и почесав в затылке, хозяин дома расчистил свободное пространство на столе, после чего отсыпал на скатерти с помощью изюма слегка изогнутую линию.

– Это, стало быть, речка Ахужа.

На беленую ткань встала опустевшая наполовину мисочка.

– Так адыги стояли.

Миску окружили три соленых кренделька, поджимая ее к изюмной «реке».

– Это крымчаки. Мы прямо с изгона[205] в бой пошли: князь Хворостинин своими полками ударил в левый край, боярин Шереметев такоже – в правый. А я, стало быть, в самую середку.

Зачерпнув оставшийся изюм, мужчина отсыпал что-то вроде широкого трезубца, охватывающего крендельки. Утер пальцы рушничком, откинулся назад и на секунду застыл, вспомнив продирающий до самого нутра рев атакующей кованой рати. Дрожь земли, попираемой множеством копыт; дробный грохот и лязг лобового столкновения; частые хлопки седельных пистолей; треск доспехов и взлетевшие к небу невнятные вопли – к небу, потемневшему от многих тысяч стрел.

– Передние сотни так разогнались, что едва адыгов на копья не вздели. У боярина Шереметева дело сразу добре пошло…

Отец ненадолго прервался промочить пересохшее горло, а сын понимающе качнул головой: со времен Чингисхана правое крыло степняков было слабее ударного левого. Да и нукеров туда набирали, как правило, из пастухов. У которых вместо сабли дубинка длинная да суковатая, и лук с дюжиной-другой легких камышовых стрел. Про доспех и говорить не приходилось – этой нищете и старый тягиляй за счастье великое был.

– А мне пришлось часть полков разворачивать да Хворостинину на выручку посылать – калга Адиль-Герай быстро опямятовал, всех вокруг себя собрал и на прорыв пошел. Как раз на тот пригорок целил, где мы с Иоанном Иоанновичем большой стяг держали!..