– Вторник, после купцов.

Собственно, дарование литовским городам Жалованных грамот было выгодно прежде всего самому государю-наследнику Московскому. Налоги с таких городов шли в великокняжескую казну, опять же, при любом конфликте со шляхтой и магнатерией горожане были его естественными союзниками… В общем, он был совсем не в обиде на своего излишне сребролюбивого подданного.

– Слушаюсь, государь.

Запихав многострадальную грамотку в рукав, секретарь почтительно поклонился и выскользнул за дверь. Чтобы всего через пару минут вернуться обратно с вестью о том, что митрополит киевский, галицкий и всея Руси просит аудиенции по неотложному делу.

«Та-ак, чувствую, накрывается мой выходной одним местом!»

– Пригласить.

Припомнив несколько сочных идиом и выражений (если бы он вдруг вздумал огласить их при архипастыре Ионе, то обычной епитимьей было бы не отделаться), венценосный покровитель всех православных христиан Литвы изобразил на лице умеренную радость.

– Доброго здравия тебе, владыко.

Проговорив все положенные слова приветствия и осторожно откинувшись на ужасно неудобную спинку «челобитного» стульца (сделанного явно с тем расчетом, чтобы просители надолго на нем не засиживались), седовласый иерарх прислонил к столу свой посох и привычно огладил наперсный крест.

– Государь мой. Избрание твое Вальным сеймом на трон Великого княжества было для меня великой радостью. Когда чело твое увенчала Гедиминова шапка, сердце мое пело осанну, ибо кончилось темное время гонений и утеснений наших…

Дмитрий уже привык, что архипастырь Иона приходит к нему с самыми разными просьбами – Римская курия действительно изрядно постаралась, ослабляя и «загоняя в стойло» Киевскую митрополию. Но сейчас, слушая непривычно-многословное вступление седовласого старца и попутно удивляясь бурлящему внутри него противоречивому клубку эмоций, он начал подозревать нехорошее. Например, что у него сейчас попросят «вернуть» митрополии монастырь, который ей никогда не принадлежал. Или срочно поддержать литовское православие тонной-другой серебра, оформленного в новенькие московские копийки.

– Узнал я, что епископ виленский собирается отстроить в стольном граде училище для отроков знатных родов. С твоего на то, государь, дозволения.

Пошевелив кустистыми бровями, церковник вопросительно замолчал.

– Все так, отче. Однако прежде устроения первого в Великом княжестве университета, Валериан обязался за счет своего епископата отстроить богадельню[211] и приют для сирот-подкидышей.

Увы, но из всех объяснений предстоятель[212] услышал лишь отдельные слова: