Все мысли были об отце Варфоломее. Кто же он — нежелательный свидетель, что само по себе ой-ой-ой, или вдобавок еще и убийца. Последнее, при всей неприязни рязанского князя к этому фанатику, никак не согласовывалось со священником.

И не потому, что он состоял в духовном сане. Это как раз ерунда. Да, среди них, наверное, редко встречаются убийцы, но ведь достаточно и одного-единственного, даже если он — досадное исключение из общего правила. Но это если рассуждать обобщенно, так сказать, абстрактно, никого не имея в виду. Однако конкретная фигура отца Варфоломея никаким боком не желала вписываться в версию Константина. Не монтировался он с образом злобного поджигателя, готового ради своих целей предать мучительной смерти не просто ни в чем не повинных людей, но недавних союзников по своим замыслам.

Про покушение на жизнь дружинника и говорить не проходилось. Он еще и еще раз попытался представить, как священник подкрадывается сзади к Ореху, как замахивается и бьет зазевавшегося ратника по голове, как… Нет! Не сходилось, хоть тресни. Кишка тонка у попика. К тому же…

Князь решительно направился к полусгоревшему дому тиуна, где находились все пятеро, нет, теперь уже шестеро погибших рязанских дружинников. Бережно приподняв голову Ореха, он внимательно посмотрел на его затылок. Так и есть. Такая рана не от полена — слишком небольшая, зато глубокая. Удар явно был нанесен тяжелым, но не тупым предметом. Вот острая железяка — другое дело, но где священник сумел отыскать в ночном лесу топор или какой-нибудь шкворень. Русь тринадцатого века — не Россия двадцатого. Здесь железо ценится, и разбрасываться им в лесу никто не станет.

Получалось, что отец Варфоломей лишь свидетель, который видел убийцу.

«Не исключено, что видел», — досадливо поморщившись, поправил он сам себя, опасаясь очередной каверзы судьбы.

Трапезничать он отказался и после вторичного приглашения Пудовки, которая, недоуменно хмыкнув, осведомилась:

— Неужто жалеешь их, княже? Нашел об ком печалиться.

Константин помялся, но ответил честно:

— Если б можно было вернуть вчерашний вечер, никакого серебра бы не пожалел.

— Ну-у о том ранее надо было думать, — туманно заметила она.

Константин удивленно покосился на кузнечиху. Женщина не отводила глаз, но смотрела как-то не так. Что-то было неправильным в ее взгляде. Однако что именно, князь не понял, а чуть погодя стало не до того — в селище наконец-то вернулся Вячеслав. Дружинников с ним оказалось на удивление мало — около сотни, но зато полон из Пеньков он привез в целости и сохранности, до единого человека. Отсутствие остальных двух сотен воевода объяснил тем, что, встретив на пути Любима, отрядил ему их в помощь. Да еще он посоветовал дружиннику в сторону Дубиц не ездить — сам только что оттуда, и если бы попик шел в этом направлении, то их пути непременно бы пересеклись.