У фон Шпицбергена еще оставалось сколько-то патронов - штук пять - шесть, когда эти странные татарове смогли отбросить прижавших их к линии щитов московитов. Оно понятно, упавшего защитника заменять было некому, а яркие все лезли и лезли с той стороны, как вода в половодье перехлестывая линию обороны. Много их там было еще! Порубленные, помятые московиты опять перекатились через телеги - и уперлись!

Паштет не успел спрыгнуть сам, на него фурией налетело сразу двое бодрых врагов - синий и красный, но не рассчитали рывка, думали, что наемник в каске прочно на ногах стоит, большой ведь и с виду сильный, но попаданец так вымотался, что его повалили как кеглю и все трое загремели с телеги на землю.

Алые, блестящие, ровные, словно искусственные, зубы лязгнули у самого кончика носа. Яростно лязгнули, по-собачьи, словно капкан щелкнул. Ружье зажалось между телами и чисто на рефлексе ухитрилась правая рука до ножика дотянуться и - как тому, ночному гостю - в бок пырнул со всей оставшейся дури, раз, еще раз, еще раз, следуя заветам фехтовальщика. Без участия уже разума, некогда было думать, да и силенки все ушли на то, чтобы локтем в нос откинуть синего врага и не дать алому этому отхватить пол-носа своего.

Краешком сознания мелькнуло, что странно выглядит этот красный - рожа, словно красная литая пластиковая маска, только яростные серые глаза пялятся бешено с ощеренной по волчьи морды. Опять синий кинулся, схватился за край каски, стал отжимать голову, чтоб горло открылось. А потом плеснуло на Пашу теплой мокрядью соленой и синий угомонился вдруг, пальцы вяло по одному отлеплялись от горячего края шлема. И бешеные голубые глаза тухли на оскаленной роже совсем рядом. Собрав все силы и волю спихнул с себя словно свинцом набитую трупнину. Доперло, что был враг в алом кафтане, да еще густо кровью его залило... А синий так и сидел в мирной такой умиротворенной позе на коленях, плотно угнездившись задницей на пятках.

Только вот странноватое что-то в нем тоже было. Наверное потому, что не хватало головы. Бордовые струйки словно питьевой фонтанчик еще прыскали из узорчатого среза шеи.

Кто-то помог встать. Все тело болело, особенно шея - рукой провел - не понял ничего - вся рука в кровище теплой, а дырки не нащупал, хоть и саднит сильно. Тупо посмотрел на сунутую в руки двустволку, с трудом узнавая. Машинально сжал горячие стволы рукой. Странно отупел и ослаб как-то и сердце тяжело и неприятно ворохалось в груди, стучась о ребра слабее, чем обычно.

Вроде не дырявый, кровь не хлещет, а голова тошно кружится и медленно все вращается вокруг, словно собирается попаданец рухнуть в обморок или как раз наоборот - в себя приходит после потери сознания.