Впереди показалась косая изгородь, и в то же мгновение «Илья Муромец» взлетел, медленно и плавно взмывая в небо.

Перехватив винтовку, Авинов выстрелил трижды, не целясь, по фигуркам, бегавшим внизу. Душа его пела и трепетала от счастья освобождения — именно теперь в воздухе он ощутил как пали с рук незримые оковы. Всё, с пленом покончено!

— Командир! — крикнул Феликс. — «Красные» выводят аэроплан!

— Какой, видно? — откликнулся Томин.

— «Вуазен», кажется…

— Кажется или точно?

— Да точно!

— Ха! Ни черта у них не выйдет — «Вуазену» я винт подпилил!

Аппарат между тем начал разбегаться, шатко валясь из стороны в сторону — будто крыльями маша, и неожиданно замер, прокатившись считаные метры — лопасти пропеллера разлетелись в стороны, как два огромных ножа. Одна распорола бочину зазевавшемуся красвоенлёту, а другая ударила по «Сопвичу», стоявшему под тентом ангара.

— Дай-ка я… — вежливо сказал Игорь, прося Кирилла подвинуться, и швырнул за дверь свои гранаты.

Обе взорвались в воздухе, осыпая осколками взлётное поле, а уж был ли толк от броска, не разглядеть — воздушный корабль забрался слишком высоко.

Сбоку проплыл Таганрог, и внизу открылось Азовское море, блестя мутными обливными валами.

— Вырвались! — заорал Томин, не отрываясь от рычагов. — Ёп-перный театр! Вырвались!

Тремя часами позже «Илья Муромец» облетел екатеринодарский аэродром, выбирая место для посадки, и пошёл на снижение.

Воздушный корабль уже садился, пробегая по полю, трясясь и подпрыгивая, когда Авинов опомнился — и торопливо спорол с «богатырки» красную звезду.

Впрочем, опасался он зря — когда Томин с Князевым показались в дверях «Ильюшки», их встретил восторженный хор авиаторов эскадры, окруживших аппарат. В толпе Кирилл заметил и самого Сикорского, отлаживавшего уже второй по счёту корабль из своей «богатырской» серии, прозванный «Александром Невским».[173]

— Иоанн! — трубно ревел командир ЭВК. — Где тебя носило, Иоанн?

— У «красных» гостил!

— Ха-ха-ха!