…от немыслимого, запредельного наслаждения. Это не было удо — вольствие обычного рода. Сто тысяч молний вожделения и плотского восторга бились внутри этого таинственного шара. Марко еле пришёл в себя, всё ещё чувствуя дрожь в мышцах, съёжившихся от такого неистового напора. Он сидел на полу. По его лицу текли слёзы счастья. Он чуть- чуть сжал шар в ладонях, и волна сладостного безумия опрокинула его на спину, выгнув дугой и заставив биться в судорогах каждую клетку тела.

[господи-господи-господи… ]

Он обалдело открыл глаза, совершенно не обращая внимания на то, что из его раскрытого рта почти потоком бежит слюна. В его ладонях плясало удивительное, прекрасное, чарующее, сверхъестественное. Море огня, заключённое в невидимую шарообразную оболочку, покалывающее его прямо в сердце сквозь намокшую от пота одежду.

[как патока, как сладкий горячий мёд, господи-господи-господи]

Он расслабил ворот и набрал полную грудь воздуха, приготовясь ещё раз сжать шар, возможно, чуть сильнее, чем до этого, но вдруг откуда-то изнутри головы прозвучал глубокий женский голос:

— Стой, молодой господин!

Марко хотел отмахнуться от мешающего голоса, но какая-то часть сознания, небольшой его кусочек, уцелевший от полыхающего страстного огня, исторгаемого шаром, трезво шепнул ему о том, что в этот момент он совершенно беззащитен. Дрожащий, вялый, насквозь мокрый от пота, Марко нехотя повернул голову и обмер.

В глубине покоев стояла высокая, почти с него ростом, женщина в придворном катайском платье изумрудного шёлка, лицо её поминутно закрывали оранжевые сполохи. Те же иголочки огня, что плясали в глубине чудесного шара, прорывались из пор её кожи, укрывая её чем-то, что можно было бы принять за… шерстяной покров. Уцивитель — ная догадка вдруг поразила Марка, свалившись ниоткуда и упав в цепочку его более ранних мыслей, как последний кусочек головоломки, и он бессознательно пробормотал:

— Мать-лиса?

— Здравствуй, Маго Боло, — прошелестел в ответ голос, сводящий с ума знакомыми нотками.

[хххып]

[хххып]

[воздух]

[нужен воздух]

Мать-лиса выглядела как женщина, абсолютно не имеющая возраста, но настолько прекрасная, будто бы впитавшая в себя всё очарование, дарованное женскому полу. В ней сквозили и девичья гибкость, и полное расцвета достоинство женщины средних лет, и мудрость глубокой старухи. Она сделала шаг, чуть шевельнулся подол, и этот шаг разом покрыл всю комнату, приблизив её вплотную к Марку, который чуть не задохнулся от возбуждающего мускусного аромата, вздыбившего все волоски на его теле.