Мать-лисица, ошарашенная молниеносной гибелью младших сестёр, оцепенело сидела на полу. Роскошный халат на груди заливало пятно харкотины вперемешку с песком и кровью.

Марко оторвал у одной из лежащих лис приличный кусок подола, свернул в несколько раз, подхватил тканью звёдный шар, с опаской чувствуя его завораживающее тепло сквозь несколько слоёв шёлка, и сел на корточки напротив матери-лисы.

- Я, знаешь ли, проклят, - сказал он, глядя в её остекленевшие от горя и злости зрачки. - Меня проклял какой-то бог колдунов, ты не слышала об этом?

Мать-лисица по-прежнему стеклянно глядела в одну точку. Только тихий-тихий вой слышался из её тяжело вздымающеся груди.

- Зря. Если бы ты слышала об этом, то не стала бы вести себя как дура. Их смерть - на твоей совести. Ты их убила. Не я, - серьёзно сказал Марко, заглядывая в глаза повелительнице лис. - Если бы ты просто ответила на мои вопросы, они были бы живы. А ты бы получила обратно свой дурацкий шар. Но тебе надо было всё испортить!

[левый глаз]

Мать-лиса простёрла над ним свои крошечные нечеловеческие руки, полыхнул жёлтый огонь, и шар поднялся к её пальцам, повинуясь неслышному приказу своей хозяйки. "Ха-ха-ха", каменным колоколом прогудел её грудной смех. Она повернулась спиной к Марку, сделав длинный немыслимый шаг, покрывший половину длинной комнаты, сопровождаемая оранжевым маревом, исходящим от шара. Её поза, её смех, всё её существо выражало торжество, но... Марко в три прыжка догнал её, ухватив за плечо, и грубо развернул к себе так, что затрещал шёлк халата. И в этот момент наглые оранжевые глаза матери-лисицы вдруг влились в аквамариновые глаза Марка, как огонь встретился с водой. Огонь зашипел. Вода зашлась белым кипеньем. Всё охватил туман и жар. Марко смотрел в озеро жидкого огня, полыхающего в глубине бешеной лавой, способной сжечь что угодно. И эта лава втекала через глаза куда-то внутри, разливаясь, клубясь, играя завитками, оплавляя острые углы, затекая в уголки и подворотни. Медленно, но уверенно, тягучими пламенеющими языками она добралась до комка трусоватой слизи, стучащего в груди, и взяла его в свои огненные ладони, выпаривая оттуда серые дикие страхи, тени из-под кровати, сводящие с ума пятилетнего мальчишку, который так и не вылез из-под одеяла, оставшись там навсегда и лишь иногда подавая слабый, полный ужаса писк.

Мать-лиса подняла руки вверх, шар слетел с них легко как большой комок пуха и завис над ними будто огромная оранжевая луна. Мириады оранжевых сполохов, огненных иголочек танцевали вокруг, покалывая кожу, губы, ноздри, странная желтая радуга кольцом окружила обоих.