— Григорью, отроку книжному, поклон, наслышан о нем от Алексея!

— Обязательно передам.

Олег Иваныч задумчиво облокотился на резные перила крыльца, провожая взглядом худую фигуру посольского дьяка. Небо над Москвой запросветилось, сквозь голубоватые проталинки облаков сверкнуло солнце.

Что-то тяжелое внезапно просвистело рядом. Черная злая стрела впилась острием в кленовый столб, поддерживающий крылечную крышу!

Олег Иваныч мгновенно отпрыгнул в сени — учен уж был, боевая стрела, умело пущенная, запросто насквозь человека пробивала, часто вместе с кольчугой. Выглянул осторожненько. Ага — вот, с воротной башни как раз очень удобно целиться… И со стены, с заборола — тоже. Что за черт?

Кажется, с заборола кто-то помахал рукою. Показалось? А с другой стороны — если уж захотели убить — попали бы запросто.

Олег осторожно выглянул.

На стене, по заборолу, ходила стража.

Внимательно осмотрел стрелу. Длинное черное древко с каким-то странным утолщением посередине.

Нет, никакое это не утолщение… Записка!

Оглянувшись по сторонам, Олег Иваныч быстро отмотал небольшой кусочек пергамента.

«Не езди с посольскими, ибо тогда из вас не доедет никто! — предупреждал неведомый доброжелатель. — Нужен ты. Скажись больным, исчезни опосля, с купцами».

Хорошенькие дела! «Нужен ты»! Понятно, что нужен. И даже ясно — кому. Вот только насчет «исчезни»… Легко сказать. Впрочем, судя по способу передачи записки, самозваный ангел-хранитель знал, что делал.

Как звать тебя, добрый незнакомый друг? Не Силантием, часом?

Ладно, Силантий, не Силантий, а игнорировать подобные предупреждения себе дороже, не принято было здесь так вот шутить, совсем не принято.

С обеда у Олега Иваныча резко заболел зуб. Левая «четверка». А может, и правая. В общем, в рту где-то. Озабоченному Никите Ларионову Олег Иваныч лишь показывал пальцем на верхнюю челюсть, удрученно качал головой и глухо мычал. К тому же у него еще открылась старая рана в боку. И на ноге, кажется, вскочил чирь. Нет, в самом деле вскочил — кто бы сомневался — зазря, что ли, Олег Иваныч самолично извел на него половину писцовых чернил, втихаря позаимствованных из дорожного сундучка господина Ларионова.

— Не ко времени занедужил ты, Олежа, — закручинился Никита, — ой, не ко времени. В обратный путь бы надо.

— Так езжайте, кто вас держит?

— А ты как же?

— А я тут побуду с недельку. Сам видишь, какой сейчас из меня воин? После доберусь, с оказией. — Олег Иваныч тяжко вздохнул и, устало прикрыв глаза, внимательно следил за реакцией посольского чина…