— А Вы, стало быть, молодой человек, — ехидно отозвался Валерий Сергеевич, — решили сменить диктатуру пролетариата в лице его лучших представителей на угрозу совестью, в Вашем, так сказать, облике?

— Не смешите мои тапочки, Валерий Сергеевич, — у большинства половозрелых сограждан на месте совести давно выросло что-нибудь более полезное. Какая там совесть… Но вот заставить их почувствовать несправедливо причиненную другим боль как свою — это могу.

Согласитесь, других вариантов нет. Вытащить из дерьма существенную часть наших сограждан невозможно в принципе. Все известные в истории попытки поднять слишком простых до сколь-нибудь человеческого раз за разом терпели провал по причинам вполне очевидным. — Мельком я вспомнил смердящих алкашей на перекрестке Свободы и Песочного, и лишний раз уверился в своей правоте.

— Иначе говоря, Вы считаете, что построение коммунизма, относительно которого нынче говорят как о главной задаче общества…

— Вскорости выдохнется. Безусловно. Без вариантов.

— Почему же?

— Да потому, что общество, в котором все основано на сознательности пытаются строить силами, извините за резкость, форменных скотов. Ну сколько их, тех действительно сознательных, процент, два?

— Да не извиняйтесь, — сказал Валерий Сергеевич. — Не стоит. Так оно и есть. Хуже другое. Эти ваши экстраординарные способности, якобы доступные каждому…

— Что не так?

— Да то, что намечается совершенно четкая тенденция к разделению человечества на высших и низших.

Я фыркнул:

— Да было это уже, сколько раз было. Богатые и бедные, благородные и не очень, влиятельные и бессильные. Было, Валерий Сергеевич, было.

— Все идет по спирали, молодой человек. Мое с вами неравенство может получить немедленное и зримое воплощение. Так что, не признавать его глупо. Остальным тоже… придется понять и принять. Это даже не надо узаконивать формально.

— Смысл в другом, — медленно подбирая слова, ответил я. — Главное, что теперь никто не будет тащить все имеющееся в стране быдло к светлому будущему. Вытаскивать из грязи, поднимать на свой уровень, цивилизовать и причесывать.

Те, кто не агрессивен, пусть живут, как смогут. Черт с ними, с теми кто в будущее не хочет! Пусть остаются здесь, среди непролазной грязи, загаженных дворов и мыслей про опохмелку.

Будет лишь показана дорога и даны возможности, чтобы по ней идти. Остальные — не нужны. Иначе у нас пупок развяжется, руки оторвутся и грыжа вылезет, то тупое болото не поднимется над собой и на миллиметр.

— Это называется выбраковкой! — неожиданно жестко прокомментировал Валерий Сергеевич.