— То есть, Германия не могла приказать своим масонам добиться чего-то от своих русских собратьев?

— Ещё Ленин сказал, что буржуазия, как и пролетариат, не имеет отчества. Для масонов были важны их внутренние дела. А всё остальное они рассматривали как проходящие события.

— Значит, масоны тут не при чём — сказал Николай. — Я при всём богатстве фантазии не могу представить себе единую политику, которая совместила бы интересы правящих кругов разных европейских блоков. Разве что в случае китайского нашествия.

— Ну почему. — Глеб Иванович развёл руками. — Например ликвидация самодержавных монархий и замена их на республики. Распад империй на национальные государства — это их давние идеи, ещё начиная с Французской революции. А в 1910 году Беклемишев подвел под это экономическую базу, написав, что содержание имперского аппарата стало слишком дорого обходиться для финансовых кругов. Считалось, что республики эксплуатировать дешевле.

— Тогда их тоже надо убирать из рассмотрения. Ибо если он настолько всесильны, то нет смысла с ними бороться — всё равно проиграешь. И лучший способ борьбы в этом случае, это пойти и тихонько застрелиться в уголке, чтоб не мучиться- Николай безжалостно процитировал Бушкова, но как оказалось, эту шутку в 1923 году знали, потому что Аршинов и Бокий только кисло хмыкнули в ответ.

— Я думаю, надо смотреть в архивах Генштаба — неожиданно сказал Степан. Кто с ними работал, что брал. Эти записи должны остаться. Вряд ли оппоненты будут отсекать хвосты и там. И потом, по бумагам найти следы проще, что, кстати, у Вас с Кунсткамерой?

Бокий пожал плечами.

— Тут всё совсем непонятно. В Кунсткамере были люди из Наркоминдела. Мы посмотрели на бумаги, они за подписью Ганецкого, он там член коллегии.

— Что ж тут странного? Решили какому-нибудь важному собирателю подарок сделать. Вот и взяли музейную вещь. Не очень хорошо, кончено, но к сожалению, в наших условиях вполне естественная вещь — Степан пожал плечами, выражая свое неодобрение подобной практикой.

— Мы проверяли. В Наркомате совсем ничего не знают об этой акции. Похоже, это личное деяние Якова Станиславовича.

Коля вспомнил китайский ресторан в Петербурге и рассказ про Ганецкого, как агента Германского Генерального Штаба. Это след. И он ведёт к немцам. Но Бокию мы его не покажем. Чёрт их знает, как они отнесутся к тому, что я своими лапами трогаю светлую память Владимира Ильича. Как бы не отнеслись плохо.

— Я думаю, что надо ехать в Питер и посмотреть на дело оттуда. Глеб Иванович додёргает за те ниточки, которые видны отсюда, а мы со Степаном Терентьевичем посмотрим, что можно сделать там. Нам будут нужны документы и мы должны попасть в архивы генштаба.