— Нельзя полностью исключить, что вы скотовод, — сказал он с тяжело давшейся флегматичностью, — но что вы дурак, — совершенно бесспорно. Что за страсть к дешевым эффектам?

— О! Еще какая. Меня может извинить только то, что — не только к дешевым… Ну что, — уперев руки в боки, он повернулся к Майклу всем телом, — полетите вместе со мной?

— Если меня хорошенько свяжут.

— И вы всерьез считаете свое поведение логичным? Специально приехать с другого конца света, чтобы побольше тут увидеть, а когда предлагают самый короткий и эффективный способ к этому, — колеблемся, подаем задом и начинаем пятиться. Остается только повернуть восвояси и тогда уже больше не оборачиваться.

— О, мой бог… — англичанин устало поморщился, как будто у него вдруг нудно заболела голова, — нужно обладать совершенно особым везением, чтобы, попав в Россию, сразу же напороться на психа. Какие бы цели я ни преследовал, в мои намерения вовсе не входит ради их достижения — лететь неизвестно куда, имея в качестве пилота неуравновешенного, совершенно мне непонятного, смутного типа, обожающего дешевые розыгрыши. Видите ли, скотовод, — после сорок пятого года у нас в Германии значительно поубавилось фанатиков. Очень значительно. Можно сказать, что их и вовсе нет.

— И все живут только для того, чтобы, чуть что, пасовать, отступать и поворачивать назад? Да еще считают это жизнью? Однако дела у вас даже еще хуже, чем я думал… В таком случае не смею настаивать.

Помолчав, чтобы в какой-то мере переварить сказанное, Островитянин осторожно осведомился:

— И подобное внимание оказывается всем э-э-э… туристам?

— Разумеется — нет. Только тем, кто обладает таким исключительным знанием русского языка. Понимаете ли, сюда ведь, как правило, наезжают из-за железного занавеса вовсе не Джеймсы Бонды. Вы просто не представляете себе, насколько — не Джеймсы Бонды. Основную массу составляют представители всяких мелких и средних фирмочек, желающих по-легкому сделать хорошие деньги… Впрочем, — мне пора. Очень рад знакомству, было крайне интересно.

Уже делая движение, чтобы отвернуться, Михаил сунул ему руку, сложенную лодочкой.

— Это следует понимать так, — говоря это Островитянин чувствовал, что делает страшнейшую, самую большую глупость в своей жизни, но его уже понесло, так, что поздно было — останавливаться и напрасно — уповать, — что приглашение отменяется?

— С какой стати? — Скотовод неподдельно удивился. — Я подразумевал именно то, что сказал: не смею настаивать, мне пора, приятно было познакомиться.

— И вам есть где разместить пассажира?