Федор мимоходом подумал, что стрельба в такой близости от «революционных войск» неминуемо должна была вызвать тревогу, однако же нет, навстречу им не разворачивались пулемёты и не торопились броневики. Видать, на короткие перестрелки здесь, вдали от Фонтанки, разделившей город на два враждующих лагеря, внимания не обращали. Автомоторный отряд «Заря свободы», распустив, словно алые паруса, кумач своих лозунгов, не скрываясь, ехал прямо на баррикады.

Две Мишени что, решил и тут прорываться «с кондачка»?! — мелькнуло у Федора. Такие фокусы один раз удаются, и всё!

Однако полковник Аристов не собирался испытывать судьбу. Передовой грузовик александровцев свернул в Лиговский переулок, миновал крошечный скверик с памятником Пушкину, и свернул вновь, намереваясь выбраться на Невский.

Как ни странно, Пушкинскую улицу «полки свободы» перекрыть поленились.

Грузовики с 3-ей ротой в кузовах перемахнули «ах, Невский, всемогущий Невский!», повернули на Надеждинскую. Федор успел бросить взгляд вдоль великого проспекта — к его удивлению, там, за Фонтанкой и ближе к Гостиному Двору вполне себе горели огни, там электричество подавалось — скорее всего, решил Федор, на Фонтанке или на Мойке, а, может, и на самой Неве стоят баржи с генераторами[2].

Две Мишени свернул на Надеждинскую. Приближаться к Аничкову мосту он не собирался — там, надо полагать, собрались лучшие из «революционных частей», удерживающих сейчас здешний «фронт».

Миновали Александровскую больницу — там царило оживление, стояли грузовики, горели костры, слонялись вооружённые люди; на украшенные лозунгами «Да здравствует свобода!» машины никто не обратил внимания.

Здесь следов погромов было больше. Разбитые витрины, валяются какие-то тряпки, застрял в разбитой топорами двери массивный диван — кому ж это пришло в голову тащить его вниз, из ограбленной квартиры?

Фары осветили неподвижное тело, застывшее у края тротуара. Две Мишени притормозил — так и есть, ещё один городовой. Забили насмерть.

Сидевший рядом с Федором брат-кадет из 3-ей роты судорожно всхлипнул.

Повернули направо по Бассейной, проехали до Преображенской. Тут резко и сильно запахло гарью, но Две Мишени не сворачивал.

Здесь, за Виленским переулком, начинался квартал гвардейских казарм. Лейб-гвардии Сапёрный батальон, лейб-гвардии Конная артиллерия, и, конечно, лейб-гвардии Преображенский полк.

…Но классические, желтоватые здания с белыми колоннами сейчас являли собой жуткое зрелище. Гарью несло именно отсюда — и от казарм остались одни лишь закопченные стены. Крыши и перекрытия рухнули, развалины ещё дымились.