– Остальные уже ушли, а Шурочка и Лиза все знают.

– А сегодня… – Он не договорил, теплая Машина ладонь закрыла ему рот.

– Мне все равно, можно или нельзя! Если Господь решит, значит, так тому и быть! Иди же ко мне! У нас после венчания ничего не было! Ты муж или не муж?

И он доказал, что муж.

Выбросив окурок, Николай шагнул обратно в номер. Андрей Шереметьевский, с которым он делил сие пристанище, рассчитанное минимум на четверых, уже проснулся и сидел на кровати, наблюдая за Николаем.

– Что смотришь? – немного грубовато спросил Николай.

Но Андрей нисколько не обиделся, скорее наоборот.

– Трудно тебе будет, – сочувственно вздохнул он.

Николай промолчал.

Тем временем на этаже, уже полностью отведенном под обитание великой княжны и ее «двора», началась утренняя суета. Хлопали двери, раздавались чьи-то голоса. Великая княжна собиралась в Успенский собор на литургию в честь праздника Казанской иконы Божией Матери. Ну а если собиралась она, то собирались и все остальные. Маша спешила, она хотела исповедаться перед службой.

В соборе и около него народу было не меньше, чем в октябре, на второй день Машиного пребывания в Омске. И опять она была в центре внимания, причем внимания даже большего, чем две недели назад. О назначенной на три часа ее встрече с офицерами гарнизона знал уже, казалось, весь город.

Архиепископ Сильвестр исповедовал великую княжну и причастил, а потом, сказав ей несколько слов, благословил. Всю службу она простояла на коленях перед списком иконы Казанской Богоматери, выставленном на аналое. Потом вновь подошла к архиепископу, и тот снова что-то говорил ей, а затем перекрестил и поцеловал в лоб.

К выходу из собора Маша шла бледная, сжав губы. На улице, не отвечая на приветствия, быстро села в возок и уехала в гостиницу. Николай сидел рядом и чувствовал, как ее бьет дрожь.

– Если бы ты знал, как мне страшно, – прошептала Маша.

– Знаю, мне самому страшно! Очень! – ответил он, и Маша благодарно улыбнулась. –  Может быть, все-таки дашь прочитать манифест?

– Нет, Коля, не дам! Что написала, то написала! Господь водил моей рукой!

– А что ты им будешь говорить, продумала?

– Нет! Что придет на душу, то и скажу!

– Но ты понимаешь, что тебе нужно привести их в шоковое состояние? – не отставал Ни– колай.

– Понимаю, – вздохнула Маша и, взглянув на него, попросила: – Коленька, не мучай меня, пожалуйста!