Аксинья с ним побежит хоть сейчас, да не нужна ему Аксинья. А Устя?

Увидеться бы, поговорить… да как? В терем пролезть?

Можно. Но коли шум поднимется, Устинья ему помогать не станет, это не Аксинья. Все потерять в минуту можно. Тут и царевич не простит никогда. И не отболтаешься, попросту слушать не будут. Рисковать Михайла мог. Но когда была хоть какая надежда на выигрыш. А тут-то никакой! Вообще!

И смысл?

Надо подождать. Надо просто подождать.

И Михайла очаровательно улыбнулся Аксинье:

– Ксюшенька моя. Радость моя…

Даже если ловишь осетра, карасика с крючка отпускать не стоит. Авось да и пригодится. Хоть бы и кошке скормить.

* * *

Илья Заболоцкий как раз на часах стоял.

Вышел на службу? Ну так дежурь…

Стоял, скучал, рот зевотой драл.

Стоять надо, да кому та Часовая башня нужна? Сюда и не ходит никто…

Кроме…

А что тут надо боярину Раенскому? Платона Михайловича Илья не слишком любил. А за что его? Умная сволочь. И к царице вдовой вхож. А уж та… Лучше ей на когти и не попадать. А то и под батога лечь можно, не посмотрят, что боярич.

Вот этот самый боярин к Илье и подошел:

– Ты Илья Заболоцкий? Алексея боярина сын?

– Я, боярин.

Нравится тебе Раенский, не нравится, а вежливым быть лучше. Целее будешь.

– Вот и ладно. Передай отцу, я к нему завтра с утра в гости буду.