Фёдор дернулся, но Михайла его не пустил:

– А ну, лежи!

Царевич так опешил, что даже и не огрызнулся. А Михайла приподнялся на локтях:

– Огонь затушите, недоумки! А ты лежи!

Тут Фёдор уже и опомнился:

– Ты как со мной разговариваешь, шпынь?!

– Думаешь, в тебе надо с почтением дырок понаделать? – Михайла не церемонился. И был даже возмущен. Это ж…

Это какая наглость?!

Он только-только себе хорошее местечко нашел, только уцепился, принялся наверх пробиваться – и его хотят всего лишить?! Да Михайла сейчас бы любого убийцу сам на части порвал! Голыми руками!

Тут уж и до Фёдора дошло.

– Это ж…

– В тебя стреляли. А как огонь затушат, так мы и вылезти сможем, видно нас не будет.

– Прости.

Михайла чуть в речку второй раз не рухнул.

От царевича?

Да такое?

А и ладно…

– Ты, царевич, живи им всем назло. А я уж тебе послужу. Коли не дал ты меня по ложному навету запороть…

Конечно, все было не так. И даже не лежало рядом. Но Фёдор тут же поверил, что Михайла ему благодарен по гроб жизни. И служить будет вернее пса. А почему нет?

– Служи верно. А за мной награда не задержится.