Устя выпрямилась. Плечи расправила… Пусть ей страх и злоба достанется! На нее отец сейчас руку поднять не решится, побоится царевича. А вот матушке тяжко прийтись может.

– Батюшка, мне бабушка все объяснила. Знает она о таких вещах. Сама не делала, нельзя ей, а вот видывать – видывала.

– Бабка… – едва удержался от грязного ругательства боярин.

Илья молча принес откуда-то кусок полотна, накрыл некогда молодое и красивое тело. Боярин с усилием отвел взгляд от белой ткани, которая на глазах кровью пропитывалась.

– Говорила, давненько такое делали. Может, при ее отце, а то и раньше. Знания из мира уходят не только хорошие, но и плохие. Вот и это… ну так когда ищешь, что хочешь найти можно. Даже дрянь такую! Но это и не каждый сделает и не каждый узнать сможет, а и узнает… слабый колдун от такого скорее сам помрет, а человека разве что прыщами обсыплет.

Боярин чуточку плечи расправил:

– Сам помрет?

– Батюшка, это дело злое, черное, на крови. Для такого надобно душу Рогатому отдать, колдовскую метку от него получить. А то и ритуалы проводить постоянно, силу чужую пить… ох-х-х!

Устя только что не за голову схватилась.

А ведь Илья-то…

Рядом так же Илюшка охнул. Сообразил.

Ежели с него аркан сняли, а колдун за то на Устинью обиделся – могло случиться?

Ой могло.

Повезло – боярин внимания не обратил, не задумался.

– Откуда ж у нас в Россе такая напасть завелась?

– А с чужих земель, батюшка. Там сейчас ведьмам и колдунам несладко приходится, карают их, уничтожают огнем и мечом. Правда, невинных под это больше страдает, но Орден Чистоты Веры так считает: лучше сто невинных сжечь, чем одного колдуна упустить. Невинные-то души к Богу пойдут. А что на земле помучились, так и сразу в рай угодят. На дыбе да на плахе это так утешает!

– А тебе про то откуда ведомо? Бабка опять твоя воду му́тит?

– Батюшка…

– Поговорю я с ней. Чтобы девке голову не морочила, старая… тебе сейчас про что думать надобно?

– Про замужество, батюшка.