– К брату сходи, с ним поговори? Не откажет, чай?

Фёдор задумался.

А может, и правда – к Борису пойти, поплакаться? Должен ведь брат понять его?

Обязан, на то он и брат.

Как давно Фёдор с братом разговаривал или его понять пытался, помочь, поддержать?

А это вы к чему спрашиваете?

Он и не обязан, это ему все обязаны! По гроб жизни и за гробом!

* * *

Борис по коридору шел, когда навстречу ему боярышня попалась.

Как-то так неловко получилось… он шагнул, она шагнула – и вскрикнула тихо, на стену оперлась, и глаза такие умоляющие.

Борис даже не сразу и признал-то ее, мало ли тут девок ходит? Одна из тех, кто на отборе был.

Мария, Марина… Марфа? Да, кажется, Марфа. На Марину похожа внешне: черноволосая, синеглазая, статная, аж передернуло от сходства этого, противно стало. Неприятно.

А все ж мужчина должен мужчиной оставаться, потому Борис вперед шагнул, руку протянул, встать помогая.

– Ушиблась, красавица?

– Ой, государь! Кажется, ногу я подвернула. Сама и не дойду никуда… посижу я тут, на полу, подожду кого, чтобы помогли мне к лекарю добраться.

Тут бы Борису ее и бросить или стрельцу какому передать. Пусть ведет до горницы до ее.

Другое толкнуло.

А ежели кто их с Устиньей увидит ненароком? Пусть его с другой бабой еще увидят, тогда не Устю, а вот эту черноволосую подозревать будут в симпатии его. Да и ничего страшного, доведет он девку до комнаты, не переломится.

– Пойдем, красавица, провожу тебя. Ты ж одна из невест царевичевых? Марфа?

Расцвела так, ровно ей корону пообещали. Почти…