Что остается?

Монастырь.

Тот самый, куда ее обещал заточить Борис. Только вот Марина туда отправляться и рядом не собиралась. Есть у нее еще верные люди, и время еще есть… что делать будем?

Ей надобно умереть.

Допустим, поедет она в монастырь, а на обоз тати нападут, всех убьют, ограбят… Царица?

А там на дороге и останется. Есть у нее несколько чернавок, на нее похожих, специально для такой надобности и держала. У одной волосы такие же, да и фигура схожа, правда, полнее немного, ну да в полумраке сойдет.

У второй тоже коса роскошная, черная… Лицо?

Это решаемо.

Тело?

Да и тело тоже… следы пыток оставить на нем, и хватит всем. Кто там что думать да разглядывать будет? Борис?

Так ведь зима сейчас, а все равно – надобно просто нападение подальше от Ладоги устроить, скажем, дней десять пути, да и довольно того. И в лесу каком, чтобы нашли не сразу. А потом… зима – это зверье. Обязательно кто-то к телам да выйдет, еще б осталось от них что-то к тому моменту, как найдут. И сами тела не святых людей, грешники на дороге останутся.

И протухают, и гниют, не мощи, чай, к моменту, как Борьке их покажут, там уж и не ясно ничего будет. И не видно, и не слышно, и спросить не у кого. Никто не разберется.

А Марина начнет жизнь заново.

Деньги?

Есть у нее и серебра достаточно, и камни самоцветные отложены, жадным Борис никогда не был. Конечно, драгоценности царские не отдадут ей – к чему оно в монастыре? Но… когда б Марина только на это полагалась!

Еще мать ее учила – хоть ей и повезло выйти замуж за князя рунайского, и Марину родить, и мужа пережить, и даже в могилу сойти спокойно, почти своей смертью умереть, силу дочери передав, а все равно памятны матери были костры франконские да джерманские. Охотники на ведьм памятны.

И дочери она постоянно говорила: ни на кого не надеяться, а лисой жить. По три, четыре запасных выхода в норе иметь! Лучше – пять или шесть. Один завалят, так другие останутся. И с захоронками то же самое. И побольше, побольше.

Марина ее заветам свято следовала. Она хоть и жила спокойно, в безопасности, да мало ли что в жизни будет? Хотя когда Борис приехал, надо ей было подальше от него держаться, понимала она, что возле большой власти – возле смерти. А посмотрела на государя росского – и не удержалась, соблазнилась… или правильнее сказать – соблазнила?

Ах, какой он был глупый!

Какой наивный!