Кому бы сказать, что с детства он любил и любит только одну девушку – конопатую девчонку соседскую, на ней и женился. Стоят они рядом – ровно павлин с воробушком, а все ж не улыбается никто. Потому что смотрит Божедар на супругу свою с нежностью и любовью. И сразу даже самым тупым ясно становится: других женщин для него на земле нет.

И она на него не нарадуется. Четверых сыновей родили, трех дочек и еще детей миру подарят. Покамест из четырех сыновей один силу сможет воспринять, волхвом будет. А остальные трое воины. Такие-то вещи Божедару видны, для того силы не надо, крови хватит. А где сам не увидит, так родные подскажут.

У него, почитай, вся семья такая.

Да не о том речь сейчас, об их беде общей.

– Благодарствую, волхва. Но о делах моих говорить не время сейчас, ты лучше сказывай, для чего меня Велигнев к тебе послал. Что я сделать должен?

Подалась Добряна вперед, зашептала, ровно даже от ветра таилась.

– Беда у нас, Божедарушка, пришла она, откуда и не ждали. На Ладоге неспокойно сейчас, волхвы угрозу чуют, и не колдовская та угроза, человеческая. Вижу, может клинок понадобиться, да не один. С дружиной ты пришел?

– С дружиной, волхва.

– Вот и ладно. Сюда всех зови, кого надобно, и встречу, и обогрею, и разместиться помогу, и от чужого взгляда укрою. Многое волхвам на своей земле позволено, сам знаешь.

Божедар про то хорошо знал.

Бывало. Всякое бывало, и из рощи небольшой полки на битву выходили, и люди в таких рощах бесследно исчезали, хоть и на просвет деревья иногда видно, и всякое в них творилось… разное.

Одним словом – заповедное место.

И людям там – заповедано.

С волхвой-то понятно, не страшно.

– Много ль народу надобно? Я бы часть сюда привел, остальных в Ладоге оставил.

Добряна только руками развела.

– Не знаю, Божедарушка. Ведомо мне, что тучи надвигаются, что молнии из них проблескивают… сначала одна туча, потом еще четыре за ней, а вот что да как… сам знаешь, не провидица я, мне все это кровью да болью дается, и то поди пойми, что там покажется.

Божедар кивнул сочувственно.

– Ты, Добряна, сказала, я услышал. Двадцать человек здесь оставлю и сам тут побуду, от греха. А к весне по друзьям клич кину – пусть тоже на Ладогу придут.

– Сам понимаешь, осторожно надо будет…