А потом – голодный плач, раздутый от недоедания животик, и маленький гробик в сенях по весне. Вот так же, в гробик, не хочется… и пусть говорят, што там лучшая жизнь, но вспоминая раздутый животик и мёртвые глаза сестрёнки, верилось в это плохо.

Вскоре после завтрака старшие дети ушли в школу, а родители завозились по хозяйству, больше от желания занять себя, чем от необходимости. Попытался занять себя и Андрейка, но родителям его помощь была не нужна, и они даже будто отталкивали ево, старательно не замечая.

Помаявшись бездельем, он попытался занять себя нехитрыми играми, но мысли снова и снова возвращались к еде. И к школе, где кормят каждый день, почти даже и совсем досыта.

Встав, он посмотрел было на иконы, и потянуло помолиться, но… Вспомнилось, как молилась мать тогда – когда умерла сестрёнка, и сейчас, когда…

Хмуро посмотрев на иконостас, он решительно оделся, и вышел со двора, не спросясь.

Дойдя до школы, мальчик заробел, и принялся нарезать круги вокруг да около. Охранная Жучка, которой полагалось лаять и яриться, брехнула пару раз для порядка, повиливая хвостом, да и подбежала погладиться, подставляя кудлатую голову.

Андрейка нагладил собаку, и принялся ожидать перемены и учителя на крыльце с навесом. Раз за разом он прокручивал в голове разговор с учителем, потея от волнения, будто сидел в тёплой избе.

Дверь стукнула ево по хребтине, и мальчишка живо соскочил с крыльца, отворяя путь выбежавшим во двор весёлым школьникам.

– Андрейка? – подскочила сестра Лизавета, – Ты-то пошло здеся?

– До учителя пришёл, – набычился он, не желая встречаться глазами. Ишь! С утра глаза прятала, а теперь сызнова?

Не слушая бабьё, он решительно вступил на крыльцо, белея от волнения лицом.

Учитель сидел за столом, што-то листая и чиркая карандашиком.

– Да? – рассеянно поинтересовался мужчина, не поворачивая головы.

– Я это… – начал мальчик, от волнения забыв все придумки, – Андрейка! Возьмите меня в школу, Павел Матвеевич!

– Э… – растерялся учитель, – я бы и… а сколько тебе лет?!

– Семь! Почти! Но вы не подумайте! – зачастил мальчик, – Я страсть какой бойкий! И буквы знаю, вот столько уже!

Он растопырил пятерни, прижав к ладони два пальца.

– Но я быстро выучусь, вот ей-ей!

– Мальчик, – начал ласково учитель, не вставая со стула, – понимаешь ли, есть ряд правил, и…

Андрейка разрыдался, и вывалил на учителя всё – от гробика сестрёнки в позатом годе, до нежелания самому оказаться там.